Враждебные воды - [2]

У русских патриотизма не меньше, чем у американцев. Из чувства долга и гордости, хорошо осознавая весь риск своего предприятия, они продолжали проводить свои громыхающие, устаревшие корабли под носом у превосходящего противника. Но интенсивный темп операций ускорил развязку. В конце 1986 года советский Северный флот из последних сил поддерживал навязанный политиками режим подводного патрулирования американских берегов. В таких условиях нарушение минимально необходимых мер безопасности было почти предрешено.

Это случилось на подводной лодке К-219. Двадцать пятой из тридцати четырех лодок этой серии, построенных на двух судостроительных заводах СССР — в Северодвинске и Комсомольске-на-Амуре — с 1967 по 1973 год. Построенные на Севере назывались “Навага”, а на Дальнем Востоке — “Налим”. По классификации НАТО — “Янки”. На флоте их называли просто — “Азы” — по номеру проекта 667А.

Основное предназначение — нанесение ракетно-ядерных ударов из-под воды для уничтожения важнейших военно-политических объектов на территории потенциального противника. В семидесятых годах они являлись основой морских стратегических ядерных сил Советского Союза. К моменту описываемых событий лодке К-219 было пятнадцать лет и это был ее тринадцатый боевой поход.

В сентябре 1986 года ее экипаж был втиснут в стальную оболочку прочного корпуса, нашпигованную смертоносными веществами и пронизанную всеми возможными излучениями. В течение трех месяцев этим людям придется дышать искусственным воздухом и полагаться только на надежность систем зашиты, на самих себя и на удачу. Преследуемые американскими лодками, которых они зачастую даже не могли обнаружить, они покинули свою северную базу Гаджиево, будучи полностью уверенными в том, что случись завтра война, и жить им останется недолго. Но вовсе не угроза войны страшила их больше всего. Как все моряки в мире, плавающие под любым флагом, они были слишком заняты сражением со своим общим величайшим врагом — морем.

Глава 1

У Гаджиево два обличья: первое, которое вы с радостью покидаете, и второе, которое с нетерпением ожидаете увидеть вновь после трех месяцев патрулирования у чужих берегов.

Геннадий Капитульский, командир дивизиона движения К-219

Гаджиево, 4 сентября, день первый

Сентябрь в этом году выдался холодным и дождливым. Здесь, за полярным кругом, зима наступает гораздо раньше, хотя она и не очень холодная благодаря теплому течению Гольфстрима. В незамерзающих бухтах Кольского залива базируются основные силы Северного флота, главную ударную силу которых составляют атомные подводные лодки, и прежде всего ракетные. Сегодня одна из них уходила в океан.

С неба, цветом ничуть не отличавшегося от цвета скал, окружавших бухту, то и дело обрушивался мокрый шквал. Пирс со следами ржавчины, фуражки и бескозырки провожавших, черный корпус подводного атомохода — все было покрыто свинцовым налетом воды.

Проводы К-219 изрядно затягивались — оперативный дежурный флота все никак не давал “добро” на выход. Причины объяснять было не принято. Командир К-219 Игорь Британов и командир девятнадцатой дивизии капитан первого ранга Виктор Патрушев тяготились не только бессмысленной задержкой, но и общением друг с другом.

Патрушев только что был назначен с другого соединения и плохо знал Британова. Времени детально разобраться с подготовкой к походу у него не было, но как опытный моряк он нутром чувствовал — что-то не так.

— Командир, ты какой раз идешь? — от нечего делать спросил комдив.

— Командиром третий, а всего тринадцатый.

— Ну что ж, у всех когда-то бывает тринадцатый. Дай Бог, обойдется, — ответил Патрушев и вроде не к месту добавил: — А сколько ты спирта штабу флота за проверку отвалил?

— Как обычно. Литров пятьдесят… — процедил Британов, — а то вы не знаете…

— Да знаю я! — с досадой буркнул комдив и спросил: — А ты знаешь, за что сняли командира в Западной Лице? Свалилась на него перед походом комиссия аж из Главного штаба, а он, дурак, взял, да и всю правду-матку про свою подготовку и выложил. Я, говорит, думал, они помогут… Дурак! Мать их верх за ногу! Как же, помогут они, стратеги хреновы! — Комдив был явно невысокого мнения о штабных офицерах.

— А “шила” все же ты многовато отдал, — еще про себя подумал Патрушев, — значит, слишком за многие грехи пришлось откупаться. При хорошей подготовке двадцать литров, как говорится, за глаза бы хватило!

Комдив понимал, что, казалось бы, хорошо продуманная и налаженная система контроля на самом деле давно превратилась в круговую поруку, при этом в любом случае штаб остается на берегу, а в море пойдет Британов и его люди.

— А что стало с тем командиром из Западной Лицы?

— Товарищ командир! — не давая ответить, прогремел усиленный мегафоном голос старпома Владимирова. — Получено “добро” на переход по плану!

— Ну, с Богом, как говорится. И помни — самая большая пробоина на корабле — это дыра в голове командира, — напутствовал комдив и крепко пожал Британову руку. Теперь все зависит только от него. В море он — царь, Бог и воинский начальник. А командира из Лицы, конечно же, сняли, как сняли бы и Британова, вздумай он играть на чистоту.