Врата - [46]

— Вздор! От чего мне восстанавливаться? — Но он говорит дело. — Хорошо, возвращайся к норме. Команда отменена — так я должен сказать? Отменена команда?

— Да, Робби.

— Ты опять! — кричу я. — Прими наконец решение, как ты меня будешь называть!

— Я обращаюсь к вам соответственно состоянию вашего рассудка: вернее, соответственно тому состоянию, которое хочу у вас вызвать, Робби.

— А теперь ты хочешь, чтобы я был ребенком? Ну, ладно, неважно. Слушай, — говорю я, вставая, — ты помнишь весь наш разговор, когда я приказал тебе показывать голограммы?

— Конечно, помню, Робби. — и добавляет, к моему удивлению, потому что уже десять-двадцать секунд, как мое время истекло: — Вы довольны, Робби?

— Чем?

— Вы доказали себе, к собственному удовлетворению, что я всего лишь машина? Что вы в любое время можете контролировать меня?

Я замолкаю. Потом: «Значит, вот что я делал? — говорю я удивленно. — Ну, хорошо. Ты машина, Зигфрид. Я могу тебя контролировать».

А он вслед мне говорит: «Но ведь это мы и так знали? То, чего вы по-настоящему боитесь, то, что хотите контролировать, — это в вас самих».

20

когда проводишь бесконечные недели так близко к другому человеку, что знаешь каждое икание, каждый запах, каждую царапину на теле, то либо начинаешь смертельно ненавидеть, либо погружаешься глубоко в другого, не зная выхода. У Клары и меня было и то, и другое. Наше маленькое любовное увлечение обернулось отношениями сиамских близнецов. И в этом не было никакой романтики. Между нами вообще не было пространства для романтики. И все же я знал каждый дюйм Клары, каждую пору, каждую ее мысль лучше, чем знал свою мать. И тем же самым путем: из чрева наружу. Я был окружен Кларой.

И, подобно инь и янь, она была также окружена мной; каждый из нас определял вселенную другого, и бывали времена, когда я (я уверен, что и она) отчаянно хотел вырваться и глотнуть свежего воздуха.

В день возвращения, грязные и измотанные, мы автоматически направились к Кларе. Там была ванна, много места, квартира ждала нас, и мы вдвоем упали в постель, как давно женатые после недели распаковки. Но мы не были давно женатыми. И у меня не было прав на нее. На следующее утро за завтраком (привезенный с земли канадский бекон и яйца, невероятно дорогие, свежие ананасы, овсянка с настоящими сливками, капуччино) Клара постаралась напомнить мне об этом, упрямо заплатив из своего кредита. Я проявил павловский рефлекс, чего она и хотела. Я сказал: «Тебе не нужно этого делать. Я знаю, что у тебя больше денег».

— И ты бы хотел знать, насколько больше, — сказала она, очаровательно улыбаясь.

Я знал. Мне сказал Шики. На ее счету было семьсот тысяч долларов с мелочью. Достаточно, чтобы вернуться на Венеру и прожить остаток жизни в относительной безопасности, если бы она захотела, хотя не могу вообще понять, как это люди могут жить на Венере. Может, поэтому она и оставалась на Вратах, хоть ей это было необязательно. «Ты должен наконец родиться, — сказал я, заканчивая свою мысль вслух. — Нельзя вечно оставаться в чреве».

Она удивилась, но готова была продолжать. «Боб, дорогой, — сказала она, вылавливая в моем кармане сигарету и позволяя мне зажечь ее, — ты в самом деле должен позволить умереть наконец твоей бедной маме. Мне трудно все время напоминать себе, что я должна тебя отвергать, чтобы ты через меня за ней ухаживал».

Я понял, что начинается игра в вопросы и ответы, но, с другой стороны, понял, что ничего подобного. Подлинная повестка дня не общение, а желание крови. «Клара, — приветливо ответил я, — ты знаешь, что я тебя люблю. Меня беспокоит, что ты достигла сорока лет, не установив долговременных отношений ни с одним мужчиной».

Она хихикнула. «Дорогой, — сказала она, — я как раз хотела поговорить с тобой об этом. Этот нос. — Она скорчила гримасу. — Ночью, как я ни устала, мне показалось, что меня вырвет, пока ты не отвернулся. Если бы ты пошел в больницу, там могли бы перевязать…»

Ну, даже я ощущал этот запах. Не знаю, почему так бывает со стандартными хирургическими повязками, но перенести это очень трудно. Я пообещал сделать это и затем, чтобы наказать ее, не закончил стодолларовую порцию ананаса, и она, чтобы наказать меня, раздраженно начала передвигать в ящике шкафа мои вещи, чтобы освободить место для содержимого своего рюкзака. Поэтому мне, естественно, пришлось сказать:

«Не делай этого, дорогая. Как я тебя ни люблю, мне кажется, что лучше я ненадолго вернусь в свою комнату».

………………………………………………………………..

ОТНОСИТЕЛЬНО ВЗРЫВОВ

Доктор Азменион. Естественно, можно получить данные о новой и особенно сверхновой. Это многого стоит. Когда происходит взрыв, я хочу сказать. Поздние наблюдения мало что дают. И всегда ищите наше Солнце, и если сможете опознать его, делайте все возможные снимки, во всех частотах, весь район — скажем, на пять градусов в обе стороны. С максимальным увеличением.

В. Зачем это, Дэнни?

Доктор Азменион. Ну, может, вы окажетесь далеко от Солнца в районе возле звезды Тихо или Крабовидной туманности, которая осталась после взрыва сверхновой в 1054 году в созвездии Тельца. И, может, вам удастся сделать снимок звезды