Врата Азира - [32]

А потом, когда орда была разбита, битва пришла и к ним. Некоторые из воинов владыки бежали в их сторону, потому Калье и остальным пришлось взяться за оружие оцепеневшими пальцами. Она убила одного из кровавых воинов, застав врасплох, когда тот перемахнул через стену, но другие окружили Калью, их клинки сверкнули в свете факелов.

Она прошипела проклятье и приготовилась умереть так яростно, как могла, когда внутрь ворвался один из золотых рыцарей. Он двигался иначе, чем его враги — его молот кружился так, что глаз не мог уследить за ним, круша и калеча каждым ломающим кости ударом. Не убитые им бежали, скрывшись во мраке, неся на себе смертельные раны. А затем воин со скрытым лицом повернулся к Калье, подняв молот и на неё.

Женщина слишком устала и не могла бежать. Она стояла неподвижно под хлещущим дождём, вода стекала с зажатого в руке тупого ножа. Безликий убийца медлил, он явно сомневался в чём-то. Остальные люди из племени, рассеянные атакой кровавых воинов, отступали, поражённо смотря на принесённого грозой, и, как и Калья, были слишком ошеломлены.

— Если ты собираешься убить меня, — прошептала она, выдавив слова сквозь стиснутые от страха губы, — то не тяни.

Услышав эти слова, рыцарь в золочёных доспехах ослабил хватку на молоте. Он опустился на одно колено, так, чтобы его голова оказалась на одном уровне с её, и всмотрелся в лицо женщины. Калья терпела осмотр, чувствуя себя жалкой и грязной перед таким великолепием.

— Ты цельная, — произнёс воин, и его голос был глубже и звучней всего, что когда-либо слышала Калья. В нём было и что-то иное, возможно, изумление. — Зигмар свидетель, ты цельная.

Ванд внимательно слушал историю смертной, не перебивая до самого конца. Иона стоял рядом с ней, как и Аварен, нашедший её Освободитель. Внизу по равнинам расходился дым погребальных костров, грязно-бурым пятном расходящийся по открытому небу.

Лорд-селестант боролся с желанием уставиться прямо на неё. Отчасти он был поражен самим существованием смертной — тощей, с резко выступающими костями, в лохмотьях, которые свисали с хрупкого тела, будто грязный саван. Но при этом она стояло гордо, расправив плечи, держа пальцы на рукояти запоясного ножа. В ней была решимость.

Когда же она закончила говорить, то Ванд подошёл ближе и опустился на колено, как сделал это прежде Аварен. Даже склонившись, он был гораздо выше её, а рядом с его превосходной боевой бронёй смертная казалась почти комично хрупкой.

«И при этом они пережили все тяготы долгих эпох тьмы. Смогли бы выжить мы, при всех наших дарах?»

— Как тебя зовут? — сказал он, говоря так мягко, как мог.

— Меня называют Калья.

— Сколько вас здесь?

— Только те, кого вы видите, господин, — эту ночь пережило меньше двадцати человек, все они выглядели исхудавшим и больными.

— И сколько ещё есть в пустошах?

— Я не знаю, сколько. Если остальные живы, то на них охотятся, как охотились на нас.

Эти слова разгневали Ванда. Перед ним были дети человечества, остатки некогда великого народа. То, что их травили, словно зверей, было чернейшим из богохульств, вершившихся в этой проклятой земле.

— Ты знаешь, что мы такое?

Женщина просто смотрела на него. С тем же успехом он мог спросить её, как лучше измерить луну. Всю свою жизнь она знала лишь теологию Тёмных Богов, имя Зигмара смертные не произносили уже давно. Символы на его доспехах были такой же тайной для неё, как и иконы Хаоса для него.

Чувствуя её смятение, Ванд поднял руки и снял шлем. Калья впервые увидела его таким, каким он был на самом деле. В её глазах немедленно сверкнуло узнавание, ведь хотя Ванд и был Вечным, изменённым и усиленным Небесным Владением, его лицо осталось безошибочно человеческим.

— Мы — Спасение. Мы — конец боли и начало надежды. Пока хотя бы один из нас жив, на вас никогда не будут охотиться вновь. Мы — воители Зигмара, и это рассвет Его Эры.

Конечно, она поняла не всё, но смысл слов явно осознала, ведь по её грязной щеке потекла слеза. В тот же миг Ванд вспомнил старый образ, который ценил даже в сверкающих лампами залах Зигмарона.

Он вспомнил, что, когда та женщина улыбалась, в её тёмных глазах сверкал звёздный свет.

Он мог бы подробнее расспросить Калью. Возможно, если бы позволили судьбы, Ванд узнал бы, что она была отпрыском известного ему племени, возможно, даже самих Лютых Клинков. Он почти задал вопрос, ведь её решительное лицо было таким похожим, таким навевающим воспоминания.

Но вопрос умер на его губах. Он прошёл испытание в пламени войны и больше не вступит на этот путь. Неважно, откуда пришла эта смертная, какая кровь текла в её венах — она была дочерью Зигмара, и само её выживание означало, что возвращение во Владения не было тщетным.

— Значит, — спросила она, с сомнением глядя под ноги, — больше не будет войн?

В её карих глазах пылала отчаянная надежда, боровшаяся с утомлением. Она едва не умерла от истощения, как и остальные смертные, хотя Склепорождённый и уверил его, что она будет жить.

Ванд хотел бы сказать, что это так, но здесь и сейчас, при первой встрече между оставленными и возвратившимися, она заслуживала истины.