Врата Анубиса - [13]

– Да, – сказал Дойль рассудительно. – Вы, кажется, сказали, что эти события простираются на шесть столетий? Таким образом, эти разрывы или аномалии затем становятся реже, но длиннее. И они убыстряются и укорачиваются, пока не становятся как щелчки на счетчике Гейгера в 1802 году, если так можно сказать, затем опять замедляются и расширяются. Интересно, они совсем пропадают на другом конце кривой?

– Хороший вопрос. Да. Из решения системы уравнений следует, что самое раннее произошло в 1504 году.

Таким образом, кривая охватывает около трех столетий в каждом направлении, и, следовательно, можно говорить о шести столетиях. Во всяком случае, когда я начал просматривать эту закономерность, я почти забыл о своей первоначальной цели и был очарован тем, что мне открылось. Я пытался добиться от своих мальчиков, чтобы они продолжали работать над этой проблемой. Ха! Они проявили стариковскую осмотрительность, когда увидели это, и была сделана парочка попыток связать меня обещанием… Но я увернулся из расставленной сети и заставил их продолжать, запрограммировав на компьютерах законы Бессоню, Мидориенса и Эрнеста Бэлгравиуса. В результате я действительно узнал, что такое эти несплошности. Это были – есть – разрывы в стене времени.

– Проруби во льду, покрывающем реку, – кивнул Дойль.

– Да. Итак, представь себе дыры в этом ледяном покрове. Теперь, если часть вашего времени жизни, некоторый участок семидесятилетнего протягивания водорослей – того, чем вы и являетесь, – окажется под одной из таких дыр, то вполне возможно выбраться из потока времени в этой точке.

– Куда? – Дойль задал вопрос осторожно, стараясь, чтобы в его тоне не чувствовалось ни малейшего намека на жалость или насмешку. Ну что же, можно, конечно, попасть в Страну Оз, например, или в Небесный Иерусалим, или в Королевство Невинных Растений.

– А никуда, – нетерпеливо ответил Дерроу. – И никогда. Все, что вы можете, – выйти опять через другую дыру.

– И оказаться в римском сенате, наблюдая, как Цезарь падает, предательски убиваемый ударами кинжала. Нет уж, я и забыл, дырки простираются только до 1500 года. Что ж, ладно, тогда можно наблюдать пожар Лондона в 1666 году.

– Да, вполне возможно, если только там окажется разрыв в это время. И именно там. Невозможно войти обратно в поток в произвольной точке, можно только использовать уже существующие разрывы. И еще, – в его тоне послышалась гордость первооткрывателя, – возможно, нацелиться достичь одной дыры предпочтительнее, чем другой, – это зависит от составляющей… движения, использованного при выходе из вашей собственной дыры. И вполне возможно определить местонахождение несплошности во времени и пространстве. Они излучают математически предсказуемое излучение от их источника – чем бы это ни являлось, – источника в начале 1802 года.

Дойль был в замешательстве и почувствовал, что его ладони стали влажными.

– Эта движущая сила, о которой вы упомянули, – сказал он задумчиво, – является ли это чем-то таким, что вы сможете произвести?

Дерроу усмехнулся с холодной жестокостью:

– Да.

Дойль начинал понимать, с какой разрушительной целью собирались все эти книги… И, возможно, даже начал догадываться о цели своего собственного присутствия здесь.

– Итак, вы действительно можете совершать путешествия через историю. – Он натянуто улыбнулся старику, попытавшись представить Дерроу, даже старого и больного, на просторе в каком-нибудь из предшествующих веков. – И взором молнию метнул и молвил Мореход… Да, я действительно опасаюсь тебя, Старый Моряк…

– Да, это приведет нас к Кольриджу – и вы. Знаете ли вы, где находился Кольридж в субботу вечером, первого сентября, в 1810 году?

– Боже милосердный, нет. Вильям Эшблес приехал в Лондон только… что-то около недели спустя. Но Кольридж? Мне известно, он проживал в Лондоне…

– Да. Ну хорошо, в тот субботний вечер, о котором я упомянул, Кольридж читал лекцию по «Ареопагитике»[2] Мильтона в таверне «Корона и якорь» на Стрэнде.

– О, да, так. Но это был «Люсидас», не так ли?

– Нет. Монтегю не присутствовал на лекции и дал название неверно.

– Но ведь письмо Монтегю – единственное упоминание где бы то ни было об этой лекции. – Дойль вскинул голову. – Ух… разве не так?

Старик улыбнулся:

– Когда ДИРЕ берется проводить исследования, сынок, мы выполняем их очень тщательно. Нет, двое из присутствовавших оставили записи в дневниках, которые прошли через мои руки, – клерк в издательстве и школьный учитель. Это была «Ареопагитика». Школьный учитель ухитрился даже сделать прекрасный конспект лекции, записанный стенографически.

– Когда вы нашли это? – быстро спросил Дойль. «Неопубликованная лекция Кольриджа! О мой бог, – подумал он, задохнувшись от накатившей волны горькой зависти. – Да если бы у меня было это два года назад, мой «Незваный Гость» получил бы другого рода рецензии».

– Месяц назад или что-то около того. Я только в феврале получил конкретные результаты от своей команды в Денвере, и с этого момента ДИРЕ добывает каждую стоящую книгу или журнал, имеющие отношение к Лондону 1810 года.

Дойль мог только в удивлении развести руками.