Враги по разуму - [61]

Гал бесшумно сполз на пол.

Слышно было, как позади откинулась крышка багажника и что-то загромыхало – видимо, проверяющие изучали содержимое багажника, переворачивая вещи стволами автоматов.

– Болваны! – страшным голосом завопил вдруг Морделл. – Как фамилия? Кто старший? На каком основании? Вы читать умеете, вы, тупица?! Сегодня же напишу докладную вашему шефу!

Ну все, сейчас он нас точно лучом сожжет и глазом не моргнет, обреченно подумал Гал.

Однако голос человека в бронекомбинезоне неожиданно смягчился, он забубнил в свое оправдание: – Прошу прощения, доктор… Приказ, знаете ли… Всех – так всех, хотя, конечно, у вас – особый случай. Вот ваш кард… Мои извинения, доктор… Приятного пути.

Он что-то рявкнул своим помощникам, которые все никак не могли разобраться с багажником, и отскочил на несколько метров в сторону. Кажется, он даже отдал честь, когда кар Морделла тронулся, постепенно набирая скорость и на ходу втягивая в себя отвисшую челюсть крышки багажника.

Внезапное подозрение заставило Гала похолодеть. Неужели этот доктор каких-то там наук тоже работает в контрразведке? Вот был бы номер!

Словно читая его мысли, Морделл сказал, не поворачивая головы: – Просто-напросто у вашего покорного слуги – кард второй степени. Тружусь в закрытой лаборатории, знаете ли. Здесь, в Интервиле… Разрабатываем новые боевые системы для вас, милитаров… Работа суперсекретная и дает массу льгот. В том числе – и отсутствие проблем со стражами правопорядка…

– А как же ваши пацифистские убеждения? – усмехнулся ехидно Гал. – Помнится, в космопорту вы долго агитировали меня за прекращение войны с Иным Разумом.

– Бывают обстоятельства, – сказал Морделл, – когда приходится выбирать между возможностью заниматься наукой и своими убеждениями. Пойти по стопам Джордано Бруно, конечно, романтичнее, но истинный ученый должен проявлять мудрость. Как Галилей. Ученый должен быть, знаете ли, фанатиком науки!.. А в науке истина превыше всего, понимаете? Исти-на! И поэтому тот, кто занимается поиском истины, неизбежно должен чем-то жертвовать…

Гал понял, что господин ученый мог бы еще долго распространяться на эту тему, поэтому, глянув в окно, он объявил: – Что ж, мне пора, доктор, с вами расстаться. Тормозните вон у того притона, пожалуйста.

– Это не притон, – возразил Морделл. – Это полицейский участок. И вообще, неужели вы еще не поняли, что вам некуда идти? С их возможностями они сцапают вас через два квартала, так что и пикнуть не успеете.

– Что же мне делать? – растерялся Гал.

– Ничего. Ровным счетом – ничего. Вы поселитесь у меня – во всяком случае, пока. А там видно будет. Я, голубчик, старый холостяк, так что мой семейный покой вы никоим образом не нарушите. Вот только… Во сне вы, случайно, не храпите?

– Не-ет, – протянул Гал. Глянув в зеркальце, он увидел широкую улыбку Морделла.

«Что скажешь, братец?» – обратился Гал к своему внутреннему голосу.

И тотчас же выяснилось, что внутренний голос Светова не возражает против предложения ученого.

Часть 2

Глава 8

ЗАОЧНО ПРИГОВОРЕННЫЙ К СМЕРТИ

Я полагал, что торопиться нам некуда. Надо было тщательно отрабатывать ряд оперативно-розыскных мероприятий, опутать сетью контроля если не всю планету, то хотя бы общеевропейский регион – и ждать. Ждать до тех пор, пока человеку, которого мы ищем, не надоест лежать на «дне», куда он забился, как карась в тину, и тогда он обязательно попадется в вышеупомянутую сеть.

Рубануть сплеча – проще всего, но слишком ценной была информация, которой обладал этот самый Светов, так что не следовало прибегать к радикальным мерам. Это во-первых.

И во-вторых. Если даже Светов и был заново обработан в «Шаре», то после своего возвращения на Землю он не проявил себя как источник повышенной опасности. Да, у него имелось неизвестное нам лучевое оружие, которым скорее всего снабдили его новые хозяева, но ни в «Обитаемом острове», ни потом, когда Светов уходил от преследования, он так и не пустил в ход свое чудо-оружие, хотя на его месте любой нормальный человек, побуждаемый инстинктом самосохранения, не раздумывая сделал бы это. После того как во время нашей беседы он продемонстрировал мне телепортационные свойства этой смертоносной штуковины, я ничуть не удивился, когда Игнатий Джалин доложил мне о бесследном исчезновении оружия из его чемоданчика. И я не сомневался, что оружие это вернулось к своему владельцу, то бишь к Светову. Почему он не решался применить его даже тогда, когда находился на грани гибели, – абсолютно не понятно.

Имелось у меня еще и «в-третьих», и «в-четвертых», и, возможно, прочие факторы, о которых я пока серьезно не задумывался, хотя все они подтверждали: спешить с ликвидацией Перевертыша (я все больше думал о Светове именно с этой точки зрения) нецелесообразно.

Однако люди, которым я подчинялся, придерживались иного мнения.

Буквально на следующий день после нашего провала в отеле меня вызвал в Брюссель заместитель начальника Управления спецслужбы Астон Комберг и поинтересовался, по какому праву я устроил чуть ли не в центре Европы шумный фейерверк с погоней на всех видах транспорта и стрельбой из всех видов оружия (все эти события обсасывались прессой и головидением).