Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году - [38]
ПЕРВЫЕ ШАГИ В ОБЛАСТИ ОПЕРАТИВНОГО ПЛАНИРОВАНИЯ
Положение вещей, которое сегодня интерпретируется польской историографией>{172} как политика равновесия по отношению к Гитлеру и Сталину, не лишено некоторой неоднозначности. Знакомство с немецкими источниками, как было показано, формирует впечатление о том, что Варшава вела себя достаточно открыто по отношению к идее антисоветского альянса. Однако она не была готова следовать этим путем, поскольку он требовал от нее согласия на территориальные уступки Германии и был чреват утратой возможности проведения самостоятельной великодержавной политики в Европе. Верность этих впечатлений подтверждается малоизвестными японскими источниками>{173}.
После окончания Первой мировой войны Польша и Япония были естественными союзниками. Оба государства имели опыт победы над русской армией. Япония вышла победительницей из противостояния 1905 г. и оказала поддержку Польше в 1919–1920 гг. Эти великие державы в 1920-е и 1930-е гг. были сильнейшими, дополняющими друг друга противниками СССР. В 1931 г. Япония укрепила свои позиции посредством завоевания Маньчжурии и привлекла к себе в связи этим внимание СССР — и, как следствие, вопрос о политической безопасности Польши до некоторой степени утратил свою остроту. Токио, в свою очередь, мог извлечь выгоду из угроз, возникающих на западной границе СССР. По этой причине японская сторона усматривала в пакте Гитлера — Пилсудского шанс сформировать альянс трех держав. Капитан Ямаваки был назначен военным атташе в Варшаве, в 1919 г. он работал военным наблюдателем в Польше>{174}. Визит принца Коноэ, брата японского императора, в Берлин и в Варшаву в 1934 г. ознаменовал начало активного продвижения Японией инициативы по созданию фронта антисоветской интервенции>{175}.
В 1937 г. надежды на то, что на острие удара немцы и поляки встанут сообща, возросли. Случились два события, которые укрепили убежденность в том, что крах СССР может произойти быстрее, чем казалось в 1920-е гг. В начале года рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, выступая с докладом перед офицерами вермахта — слушателями «национально-политических учебных курсов», указал на то, что основным противником в предстоящей войне станет большевизм и что надлежит настроиться на «войну на уничтожение» с предприимчивым противником>{176}. Он представлял линию фюрера, в отличие от рейхсминистра экономики Ялмара Шахта, который еще раз предпринял попытку усиления выгодных торговых взаимоотношений с СССР. После беседы с главой советского торгового представительства Давидом Канделаки он 29 января привез из Москвы заявления Сталина и Молотова. В заявлении говорилось о том, что их политика не направлена против интересов Германии и они готовы к ведению политических переговоров по улучшению двухсторонних отношений, при желании противоположной стороны — на условиях секретности.
Инициативу Шахта следует рассматривать в свете плана военной кампании, который был разработан Военным министерством в 1936 г. при содействии Министерства пропаганды, Рейхсминистерства внутренних дел и уполномоченного по военной экономике (дополнительная должность Шахта) и был апробирован в ходе учений, продолжавшихся семь недель. Прогнозировался «случай Ост»: большевистские государства (Россия, Литва, Чехословакия) выступали в качестве противника, антибольшевистские государства (Германия, Италия, Австрия, Венгрия, национальная Испания), в качестве союзников, остальные соблюдали нейтралитет>{177}. С точки зрения экономической войны значение природных ресурсов России было чрезвычайно велико. По этой причине учитывался опыт Первой мировой войны, когда оккупация и эксплуатация сельскохозяйственных регионов России, особенно в Прибалтике, на Украине, а также сырьевых ресурсов Донецка и Кавказа рассматривались как явление неизбежное>{178}. Для рейхсминистра экономики приоритетным являлся вопрос, разумно ли отказываться от этих ресурсов в период наращивания вооружений, если существует возможность их приобретения в ходе торгового обмена.
По всей видимости, Сталин, выступая с упомянутым выше предложением, стремился подорвать Антикоминтерновский пакт и отвлечь Гитлера от сотрудничества с Польшей и Японией, а значит, и от политики окружения СССР враждебными ему государствами. Но в отличие от ситуации, сложившейся двумя годами позже, когда Сталин повторно выступил с соответствующей инициативой, Гитлер в этот раз наотрез отказался от любых контактов. Гитлер положительно оценивал взаимодействие с Польшей, в 1937 г. это обстоятельство играло немаловажную роль. Министр иностранных дел Нейрат сообщил Шахту после разговора с фюрером опасения последнего. Гитлер боялся, что Сталин воспользуется такими переговорами, чтобы добиться военного сближения с Францией и Англией. «Совсем иначе обстояло бы дело, если бы ситуация в России развивалась в направлении абсолютной деспотии, опирающейся на армию. В этом случае нам надлежало бы не пропустить момент и включиться в происходящее в России»
