Враг народа - [27]

Да, общество желало как можно скорее избавиться от власти коммунистов, наивно полагая, что на смену им придет народная демократия, порядок и достаток. Тем не менее, против уверенной в себе власти никому бы в голову не пришло дергаться и бузить. Но, как пел Владимир Высоцкий, «настоящих буйных мало, вот и нету вожаков». Вместо того чтобы просчитать возможные и необходимые действия по наведению порядка, исправлению прежних ошибок, которые поставили СССР на край пропасти распада, ни на что не годные партийно-государственные трусы испугались собственной же тени.

В той ситуации, когда угроза уничтожения конституционного строя стала реальностью, любые шаги, вплоть до интернирования высших государственных руководителей СССР и РСФСР в лице Горбачева и Ельцина и нейтрализации наиболее агрессивных представителей их ближайшего окружения, не должны были считаться чрезмерными. Избирательное насилие, примененное к злостным врагам страны, даже если они и пробрались на высший этаж ее власти, было бы абсолютно оправдано. Никто бы не решился осудить крепких духом людей, взявших на себя всю ответственность за сохранение конституционного строя и гражданского мира, если бы их действия были последовательными и максимально жесткими в отношении конкретных высокопоставленных предателей и изменников.

Но в рядах руководства КПСС настоящих мужчин уже давно не было. Тех идейных коммунистов, кто своим примером поднимал солдат в атаку, кто действительно искренне верил в коммунистическую утопию и был готов отдать жизнь ради спасения своей Родины, в партийной номенклатуре Ельциных, Горбачевых, Яковлевых и Шеварднадзе не значилось. А те, кто значился, предпочитали дорожить своей шкурой, цеплялись за власть и подворовывали.

Я часто задавал себе вопрос, почему Советский Союз стал великой страной именно при Сталине, а после его смерти стал терять одну позицию за другой. Брежнев решил раскупорить северные сибирские запасы углеводородов и начать продавать их в огромных объемах на Запад. Если бы нынешние придворные пропагандистские холуи работали в 70-е годы в газете «Правда», заголовки ее передовиц звучали бы примерно так: «СССР реализует модель энергетической державы». Однако именно в этот период Советский Союз начал ускоренно деградировать и вянуть. Лидирующие позиции в мире по продаже нефти и газа и высокие места, занимаемые нашими олигархами в рейтинге самых богатых людей мира, никогда не вернут России статус сверхдержавы. Даже ржавеющее в шахтах ядерное оружие не прибавляет нам славы и уважения в мире.

Так в чем же секрет успеха Сталина? Секрет один — Иосиф Сталин не давал коммунистической номенклатуре воровать. Поэтому наделенная Господом Богом несметными природными богатствами Россия стала быстро экономически расцветать и вскоре — по многим показателям — доминировать в мире. Не стало Сталина, — расцветать стала не страна, а партийная «малина», и ее густыми побегами зарос фундамент советской морали и государственности.

В дни безответственного гэкачепистского демарша я видел на улицах Москвы много самых разных людей. Не разбираясь в тонкостях политики и не подозревая, куда все катится, они инстинктивно признавали силу и историзм именно за Ельциным. Широкие народные массы поверили в него и готовы были стать под его знамена. Многие из них искренне полагали, что российские власти — Ельцин и парламент России, сумеют вывести страну из смуты и сохранить Советский Союз. Уже с утра 19-го защитники Верховного Совета РСФСР стали небольшими группами собираться вокруг его здания на Краснопресненской набережной. К вечеру их стало много, а на утро 20 августа сотни тысяч людей заполнили всю площадь между Домом Советов и парком Павлика Морозова.

Кого я там только не встретил: и озабоченных активистов неформальных демократических движений, и заговорщически оглядывающихся парламентариев, и возбужденных до крайности профессиональных зевак и ротозеев… Но основную массу народа составляли обычные граждане, уязвленные устроенной гэкачепистами провокацией и раззадоренные их очевидной трусостью и нерешительностью.

Кого я точно не встретил ни там, ни в других местах, так это поздних советских коммунистов и моих старых знакомых — комсомольских пройдох. Никто из них так и не решился не то, что бы уйти в лес к партизанам, так хотя бы собраться и заявить во всеуслышание о своей особой позиции. Пропащие люди пропали совсем.

Узнав об обращении ГКЧП, я рванул в Верховный Совет на поиски моих конституционно-демократических товарищей. Российский парламент был пуст. Депутаты — эти бескомпромиссные борцы за дело своих избирателей — благоразумно решили отсидеться дома. Тем не менее отсек, где находились рабочие кабинеты депутатов Аксючица и Астафьева, напоминал пчелиный улей. Несмотря на неприязнь к Ельцину, мы договорились максимально быстро распространить его свежее обращение и призвали своих сторонников собраться у здания Верховного Совета РСФСР для организации бессрочного митинга против ГКЧП.

Этим вечером мы с женой и сыном решили переночевать в доме у моих родителей. Отец долго спорил со мной по поводу случившегося, признавал, что вице-президент СССР Янаев и компания совершили трагическую ошибку, которая может стоить стране жизни, но категорически настаивал, чтобы я не вмешивался в эти «разборки». Я его не слышал и вскоре заперся в кабинете. К утру мне надо было написать проект заявления, с которым Михаил Астафьев собирался от нашего имени выступать на митинге. Я тщательно подбирал слова, тем не менее текст получился излишне эмоциональным. В ту ночь я так и не смог заснуть, словно предчувствуя, что на следующий день в моей жизни произойдут важные события.