Врачеватель-2. Трагедия абсурда. Олигархическая сказка - [14]

– Так, привал, – донесся до меня, словно из небытия, бодрый, командный голос моей несравненной, полной сил и здоровья спутницы, к менторскому тону которой я еще со вчерашнего дня начал относиться философски.

– Как скажешь, дорогая, – выдохнул я в ответ и с дрожью в коленках безжизненно рухнул на землю. – Люда, ведь уж третьи сутки пошли…

– Ничего-ничего, потерпи. Теперь-то я уж точно знаю: мы почти у цели.

– Откуда такая уверенность? – Я почему-то не смог разделить оптимизма Людмилы Георгиевны.

– Да все очень просто. Все потому, что мы сейчас уже в конкретной аномальной зоне. Меня, кстати, Миша во снах об этом предупреждал. А вот теперь припоминай: еще вчера днем нашу спутниковую связь как отрезало. Так? А сегодня гляжу на компас… И что же я вижу? На вот, смотри сам…

Она сунула этот дурацкий прибор мне прямо под нос, а я с упадническим безразличием в глазах мог воочию наблюдать, как стрелка компаса, словно пропеллер, наматывала вокруг оси оголтелые круги, упорно не желая замечать магнитного полюса Земли.

– Ну что, тебе это ни о чем не говорит? – задали мне вопрос с каким-то мистическим воодушевлением.

– Что? Мне?.. Говорит. Мне это говорит только о том, что надо всегда прислушиваться к рассказам местного населения, – изрекая сие, я в ужасе схватился за голову. – И как теперь прикажешь нам шлепать, как ты говорила, строго на восток? И где гарантия, что он вдруг не окажется каким-нибудь там… севером?

– Ничего, друг мой, прорвемся. Думаю, сердце подскажет, – она оставила без должного внимания как мой вопрос, так и эмоции вместе с замечанием, не лишенным, кстати, логики. – Ладно, ты пока отдохни, а я отлучусь ненадолго.

– Стой! Ты куда? – Новый приступ паники охватил меня. Я, как угорелый, вскочил с земли, крепко ухватив Людмилу за рукав ее ветровки. – Нет, ты не можешь оставить меня здесь одного… умирать!

– Ох, и трус же вы, батенька. – На меня смотрели немного удивленные, но убийственно спокойные глаза, а губы покривила едва заметная улыбка. – Ну и чему мы так «испуганно перепугались»? Вот ты мне скажи: даже в этом лесу ну могут у меня быть свои сугубо личные дела? Могут? Так и расслабься, милый. Ну не при тебе же, в конце концов?

Я остался один, и, невзирая на серьезное и казалось бы непререкаемое оправдание Людмилиной – надеялся я – временной отлучки, смутная тревога не только не оставляла меня, но, напротив, нарастала с невероятной силой. Словно плакатный щит на Рублевке, стоя между деревьев и настороженно озираясь вокруг, нисколечко не стеснялся бросать особо пристальные взоры именно в ту сторону, куда совсем недавно скрылась мадам Неказистая.

Неожиданно нечто конкретно-мимолетное, просвистев над самой моей макушкой, с силой и зловещим дребезжанием вонзилось в стоявший в метре от меня широкий ствол корабельной сосны.

«Чухонцы! – всей вечностью своей взмолилась моя бессмертная душа, напуганная до самой смерти. – Я не прямой потомок царя Петра! Я вам, родные, плохого ничего не сделал! Мне мстить-то не за что, ребята!»

Пока душа пыталась оправдаться, мои нетерпеливые инстинкты в мгновение ока заставили рвануть изо всех сил одеревеневшие от усталости ноги в противоположную от злосчастного ствола сторону, но были немедленно остановлены довольно неслабым ударом какого-то длинного плоского металлического предмета о стоявшую сосну. Как раз напротив той, куда секунду назад вонзилась грубо оструганная стрела. Последовал второй удар, сотворивший основательную зарубку. Отлетевшие кора со щепками больно посекли мою напуганную физиономию.

Наверное, прошло какое-то время, пока оцепенение, намертво сковавшее мои члены, меня же частично не оставило, и я снова не обрел ничтожную способность воспринимать действительность – если ее, конечно, можно было назвать таковой – и начал снова ну хотя бы что-то соображать.

Возможно, к этому моменту я уже и сошел с ума, но все же факт он остается фактом: передо мной с мечом в руке стоял суровый древний бородатый воин с непокрытой головой, одетый в домотканую рубаху. На нем были сшитые из той же материи штаны, а обут он был в высокие по колени, не менее, грубой выделки кожаные сапоги.

Обернувшись, я увидел, что за моей спиной находится такое же лохматое и практически не отличимое от бородача существо. Только помоложе, да с круглым деревянным щитом в левой руке. Он зачем-то стукнул плоской стороной своего увесистого рубила о щит, и мой животный страх в мгновение перевалил за грань дозволенного. Но это уже частности.

Следует отметить, что оба были в нашем понимании роста среднего, но ежели судить по их непомерно развитым плечевым суставам, то с уверенностью можно утверждать, что сила в этих ручищах заключалась недюжинная.

«Нет, режьте меня на куски, но они не ряженые» – это моя скудная мыслишка еще могла выдать на-гора: мелкого… и мало.

– Не суетись, чужак. Не стоит, – невозмутимо, будто проснувшаяся голова у Пушкина, богатым басом сказал мне тот, что был постарше, и ни один мускул не дрогнул на его лице. – В суете правды мало. По-нашему разумеешь?

Я утвердительно кивнул головой, при этом зачем-то подумав, что глаголит он отнюдь не по-старославянски.