Впереди - ледовая разведка - [13]

В полетах в первые же годы ученые заметили, что ледяной покров – это не хаотическое нагромождение разных по возрасту и толщине льдин. Видимо, тут есть свои определенные закономерности. Сначала были найдены и нанесены на карту границы льдов. И оказалось, что есть в Арктике постоянные огромные ледяные массивы. Они – самая серьезная преграда для плавания по Северному морскому пути.

Павел Гордиенко и Михаил Сомов были крестными отцами многих таких массивов: Новоземельского и Североземельского в Карском море, Таймырского и Янского в море Лаптевых, Новосибирского и Айонского в Восточно-Сибирском. Наблюдения за этими массивами, их изучение дали возможность составлять конкретные рекомендации морякам.

Уже в 1945 году Николай Волков, Павел Гордиенко, Дмитрий Карелин и штурман Виктор Жадринский написали книгу «Ледовая авиационная разведка» – десятки лет она была единственным учебником для ледовых разведчиков. В книге речь шла и о методах наблюдения, определения льдов, и о том, как работать разведчику с ледоколами, транспортными судами.

С десятками экипажей полярной авиации летал молодой ледовый разведчик Павел Гордиенко. И какие это были экипажи! Сейчас о них в Арктике легенды ходят… Он летал с Черевичным, Крузе, Орловым, Козловым, Мазуруком, Титловым, Падалко, Аккуратовым…

Сегодня даже представить трудно те полеты – на пределе человеческих возможностей. И никто тогда не взялся бы сказать, где этот предел кончается. Иногда казалось, что его вообще не существует.

Они садились там, где посадка была немыслима, летали в такую погоду, в какую сейчас ни один начальник аэропорта и близко к самолету не подпустит.

Однажды, в начале Великой Отечественной войны, вместе с Леонардом Густавовичем Крузе ледовый разведчик Гордиенко прилетел на полярную станцию на побережье пролива Лонга. Это была первая посадка на мысе Биллингса зимой на колесном самолете – раньше сюда могли сесть только гидросамолеты, да и то в лагуну – в 20 километрах от станции.

Шла война, и надо было выяснить, где в Арктике при необходимости можно сажать колесные самолеты. Строить специальные аэродромы с бетонными покрытиями не было ни времени, ни возможностей. Старались искать естественные ровные площадки. Этим тоже занимались ледовые разведчики.

На Биллингсе встретили их радушно – как всегда встречают гостей на полярных станциях. На столе тут же появились консервы, строганина… Ну и, конечно, наварили пельменей. И таких вкусных, что не успеют таз с пельменями на стол поставить – он пуст.

А когда все выдохлись и не нашлось сил прикончить очередной тазик, повар уселся за стол и сам взялся за еду. Среди разговора он вдруг спрашивает Леонарда Густавовича:

— А ваша фамилия, случаем, не Крузе будет?

Седоватый уже Крузе со своим эстонским акцентом ответил:

— Та, та, я – Крузе.

— А-а-а! — рассмеялся метеоролог. — Так это вы, значит, на Валдае сели к нам на крышу.

Действительно, о Леопарде, как называли Крузе друзья, говорили, что, если надо, он может посадить самолет даже на крышу сарая. Но откуда пошла эта шутка – никто уже вспомнить не мог.

Все заинтересовались, а Крузе смутился:

— Что-та не припомню.

А потом вдруг улыбнулся:

— Та, та, был такой случай…

Было это в те годы, когда доставка из Москвы в Ленинград матриц «Правды» считалась во всей нашей авиации чуть ли не самой тяжелой работой. «Авиалиния Ленинград – Москва чрезвычайно сложна, — писал тогда начальник Главного управления гражданского воздушного флота В. С. Молоков. — Это единственная в Советском Союзе линия, на которой летают в любых условиях, в любую погоду». Работали на этой линии самые опытные экипажи.

Крузе часто рассказывал молодому гидрологу, что это были за полеты «в любых условиях, в любую погоду». Порой туман так прижимал самолет к земле, что ориентироваться приходилось только по телеграфным столбам и надо было думать о том, как бы не задеть провода. А матрицы должны вовремя попасть в Ленинград. Самолет по пути сажали только тогда, когда уже просто невозможно было лететь. Вот в тот день и была такая ситуация.

Валдайский метеоролог вышел из дома, чтобы дать летчикам сводку погоды. Он еле добрался до метеоплощадки – такой стоял туман, что ничего не разглядеть. Когда возвращался, услышал шум мотора. И вдруг раздался треск. Вернулся к дому – крыша старенького сарая снесена, а навстречу бредут люди в летной форме.

— Хотели сесть на дорогу да промахнулись, — извиняющимся тоном сказал один из них. — Проклятый туман… У вас, дорогой товарищ, телефон здесь далеко?

…И вот надо же, как тесен мир – встретился Крузе с тем метеорологом на берегу Восточно-Сибирского моря.

Гордиенко еще застал времена, когда в Арктике летали, как говорится, наощупь. Трудно было сказать, чем кончится очередной полет… Летчики, возившие газетные матрицы, называли себя членами «Клуба самоубийц». Те, кто летал в Арктике, причисляли себя к тому же «клубу».

1943-й год. Самолет Ивана Ивановича Черевичного терпит аварию – вышел из строя мотор. Летчику все же удается дотянуть до берега Байдарацкой губы. Друг Черевичного – Георгий Константинович Орлов – решает лететь на помощь на своем «Дугласе». С этим экипажем работает ледовый разведчик Павел Гордиенко.