Впереди — Днепр! - [12]
За все время, пока говорил Велигуров, Бочаров не мог отвести взгляда от его бледного, с возбужденно-старческим румянцем лица. Из этого разговора он ничего нового не узнал о Велигурове. Он и раньше точно то же думал о нем. Но теперь, когда те же мысли высказал сам Велигуров, Бочаров совсем в ином свете увидел генерала.
— Вы только, Тарас Петрович, — с трудом поборов сдавившее горло спазмы, прошептал Бочаров, — вы только не отчаивайтесь, духом не падайте.
— Что ты, милок, что ты. Разве в такое время можно отчаиваться, руки опускать. Ведь страна-то наша, Родина, все, что таким трудом завоевано нами, в смертельной опасности. Ни один честный человек не может отчаиваться. А я хоть и ошибался, и куролесил, но всегда был настоящим гражданином своей Родины, честным коммунистом.
Под вечер к Бочарову зашел генерал-майор Решетников. В его сухощавой, по-юношески стремительной фигуре особенно отчетливо выделялись резкие, порывистые движения тонких рук, сопровождавшие каждое его слово.
— Вы изучили последние сведения о противнике? — спросил он, присаживаясь к столу.
— Да. И не только это. Мне кажется, что у противника сил значительно больше, чем предполагает штаб фронта. К тому же силы его непрерывно растут. Вот посмотрите, что было в конце февраля и что сейчас, — развернул Бочаров карту оперативной обстановки.
Решетников цепко впился глазами в цветное поле топографической карты. Его тонкие пальцы, словно ощупывая карту, скользили вдоль линии фронта, что дугой с севера, с запада и с юга огибала Орел, а дальше, западнее Курска, спускалась на юг к Сумам, затем резко снова поворачивала на восток, окаймляла Белгород и по Северному Донцу опять спускалась, оставляя позади, в недалеком тылу противника Харьков. Это своеобразное начертание фронта, где на севере Орел, на юге Белгород и Харьков оставались в руках противника, а советские войска удерживали обширный плацдарм севернее, западнее и южнее Курска, уже получило свое историческое название — Курская дуга.
— Да, положение, конечно, совсем не то, что было полмесяца назад, — не отрываясь от карты, сказал Решетников. — Силы противника удвоились, а может, даже и утроились. Это — не случайность.
— Безусловно, не случайность, — согласился Бочаров. — Но самое главное, мне кажется, еще не это. Смотрите, какие войска сосредоточены в районе Харькова и южнее его. Танковые дивизии СС «Великая Германия», «Адольф Гитлер», «Мертвая голова», «Викинг», «Райх». Это же главная ударная сила Гитлера.
— Да, да, — подтвердил Решетников. — Всю войну Гитлер бросал эти дивизии туда, где решалась главная задача. Видимо, так обстоит дело и сейчас. Поэтому возникает вопрос: стоит ли нам развертывать наступление с целью разгрома гомельской и харьковской группировок противника? — продолжал он, словно рассуждая сам с собой. — Ну, ударим мы, ну, прорвем оборону, а потом столкнемся с крупными танковыми силами, и начнется затяжная, кровопролитная борьба. И борьба не в обороне, не в окопах и траншеях, а на чистом поле, в неравных условиях. Наши войска к этому времени, несомненно, устанут, ослабнут и мы окажемся в явно невыгодном положении.
Голос Решетникова окреп, движения стали спокойнее, и Бочаров увидел в нем совсем не того человека, каким представил его в первой встрече.
— А как вы думаете, Андрей Николаевич? — подняв глаза на Бочарова, спросил Решетников.
— Нам известны пока только номера дивизий противника, но мы не знаем их состава. Поэтому окончательные выводы делать пока трудно. Едва ли у противника после столь тяжелого отступления от Волги вот сюда, к Белгороду, за Курск, могут быть полностью укомплектованные дивизии.
— Верно, совершенно верно, — согласился Решетников и тут же, резко изменив тон, воскликнул:
— Но мы знаем и другое: наши дивизии и корпуса тоже не укомплектованы, тоже устали и измотаны после тяжелых боев.
— Да, это, несомненно, так.
— А отсюда вывод, — продолжал Решетников, — в смысле укомплектованности, а также боеготовности и противник и мы находимся в равном положении. Значит, преимущество будет на стороне того, кто сможет быстрее и лучше укомплектовать свои войска. На это потребуется месяца два-три, а может, и больше.
— Наступать можно, и не ожидая полного укомплектования дивизии, — возразил Бочаров.
— Конечно, можно, — подтвердил Решетников. — Мы даже под Москвой и на Волге перешли в наступление, имея очень большой некомплект в людях и технике.
— Значит, если противник готовится к наступлению, то удар его нужно ожидать в любое время.
— Именно. В любую минуту. Может, даже сейчас, когда мы с вами спокойно обсуждаем обстановку, его войска выдвигаются в исходное положение для наступления. Вот видите, — услышав телефонный звонок, улыбнулся Решетников, — сейчас кто-нибудь объявит: фашисты перешли в наступление. Да. Слушаю, я Решетников, — заговорил он по телефону, — иду. Командующий фронтом вызывает, — положив трубку, сказал он Бочарову и стремительно вышел из комнаты.
Оставшись один, Бочаров присел к столу и вновь всмотрелся в исчерченное поле карты оперативной обстановки. Особенно отчетливо выделялись на ней синие окружья вражеских дивизий и огромная в виде сплющенной подковы дуга, окаймлявшая Курск с севера, с запада и с юга. В этой подкове размером до 200 км по длине и столько же по ширине краснели номера воинских соединений Центрального и Воронежского фронтов. Сосредоточения вражеских войск словно придвигались, наползали с севера со стороны Орла и с юга от Харькова и Белгорода к основанию Курской дуги.
Вся жизнь и творческая биография Ильи Ивановича Маркина связаны с нашей Советской Армией и Великой Отечественной войной, о героях которой он написал несколько книг. В издательстве «Молодая гвардия» вышли романы Ильи Маркина «На берегах Дуная» (1953 г.), «Люди грозных лет» (1957–1958 гг.). Новая книга — «Курский перевал» — является самостоятельным продолжением романа «Люди грозных лет». Первый вариант этой книги, под названием «Впереди — Днепр», вышел в Новосибирском издательстве в 1962 году. Настоящее издание романа «Курский перевал» в результате авторской переработки уменьшилось в объеме и наполовину обновилось.Судьбы героев романа прослежены на огромном поле Курской битвы, в которую Гитлер бросил почти миллионную армию, вооруженную 10 тысячами орудий и минометов, 2700 танками и самоходными пушками и двумя с лишним тысячами самолетов.
Роман рассказывает о подвигах советских людей на фронте и в тылу, в самые трудные первые годы войны.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Повесть «Взятие Великошумска» была написана во время войны. В ее основу легли впечатления от боев в декабре 1943 года, когда Красная Армия освобождала от фашистских захватчиков Правобережную Украину. Разные люди действуют в ней, но судьба каждого из них типическая.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
«Счастье — это быть с природой, видеть ее, говорить с ней», — писал Лев Толстой. Именно так понимал счастье талантливый писатель Василий Подгорнов.Где бы ни был он: на охоте или рыбалке, на пасеке или в саду, — чем бы ни занимался: агроном, сотрудник газеты, корреспондент радио и телевидения, — он не уставал изучать и любить родную русскую природу.Литературная биография Подгорнова коротка. Первые рассказы он написал в 1952 году. Первая книга его нашла своего читателя в 1964 году. Но автор не увидел ее. Он умер рано, в расцвете творческих сил.
В романе рассказывается о жизни большой рабочей семьи Путивцевых. Ее судьба неотделима от судьбы всего народа, строившего социализм в годы первых пятилеток и защитившего мир в схватке с фашизмом.