Вперед, русичи! - [49]

– И чего у вас всех за привычка сразу хватать, – пробурчал он. – А теперь давай начинай плести про юродивого или лазутчика.

Звуки Пашкиного голоса заставили парня замолчать, он подскочил к пленнику, развернул его лицом к лунному свету и разочарованно присвистнул.

– А ты кто таков, откуда взялся? То-то гляжу, что хлипковат больно. Куда же беглый делся? Ох, осерчает Петр Алексеич. Да ладно, хоть тебя доставлю. Он заморские штучки всякие любит, так что и этот ларец прихватим. – Слова свои он сопровождал действием, и магнитофон тут же оказался у него под мышкой. – Да и стул твой не мешало бы взять. Ну да ладно, за ним потом воротимся. Как только ты доволок его сюда? Где спер-то? Сам вроде нашенский, не иноземец, а одет чудно…

Парень болтал без перерыва, задавал вопросы и вовсе не ждал на них ответа. Рассуждал, спорил сам с собою, а на Павла, казалось, не обращал никакого внимания. Болтая так, он осмотрел окрестности, несколько раз возвращался к креслу, недоуменно качая головой, наконец, повернулся к пленнику.

– Потопали, – махнул рукой с зажатым палашом в ту сторону, куда следовало идти.

Выглядел он с магнитофоном довольно комично, и Пашка, слушая его болтовню, только удивлялся, как это тому удалось застать его врасплох. Пробиваясь через кусты, он явно видел, что парень ни осторожностью, ни умением бесшумно ходить не отличался.

Он и предположить не мог, что свалился этому юному воину воистину как снег на голову. Тот, ошалев от страха, оглушенный раздавшимся пронзительным свистом, замер за ближайшими кустами, не в силах пошевелиться, когда прямо перед ним появилось кресло с сидящим в нем Павлом. Несколько минут он молча наблюдал за ним в темноте, приходил постепенно в чувство и решил, наконец, что это и есть тот самый беглый, которого все ловят по приказу государя. А внезапное появление кресла объяснил тем, что, наверное, соснул немного.

Такое простое объяснение очень его утешило, и он действовал гораздо лучше, чем размышлял. Суета же и болтливость были вызваны пережитым страхом. Они так и не заметили, что за всеми их действиями очень внимательно наблюдала еще пара глаз. Их обладатель гораздо лучше сориентировался в темноте и совершенно бесшумно передвигался…

– Петр Ляксеич. – Меншиков опять ввалился к государю, но в носу боле не ковырял. – Там Ботало кого-то споймал и сюда приволок.

– Кого поймал? Кого приволок? Какой еще Ботало? – Петр опять начал наливаться гневом.

– Ботало-то? Да это барабанщик из преображенцев. А кого приволок, ума не приложу. Ловили-то беглого, а это иноземец вроде. Весь в регалиях непонятных.

– Тащи сюда сначала этого Боталу.

– Вот он, – сказал Алексашка, вводя в комнату через минуту слегка оробевшего перед лицом государя молодого воина, а сам вновь вышел за дверь.

– Так ты что, – гневно начал Петр, – беглого от иноземца не отличишь? Кого приволок? Перессорить меня со всеми хошь?

– Никак нет, – подтянулся в струнку парень, что доставило юному государю большое удовольствие. – Не иноземец он, по-нашему бает. А взял я его в лесу, когда он переодевался. А вот сундук с ним, видать, иноземный был. Знатной работы.

– Где сундук?

– Его Меншиков забрал.

– Ляксашка! – громогласно закричал Петр.

В ту же секунду тот, явно подслушивавший у двери, проскользнул в комнату.

– Сундук где?!

– Там стоит. – Он неопределенно махнул рукой в сторону двери.

– Волоки его сюда, ирод!

Меншиков исподлобья взглянул на стоявшего навытяжку Ботало, насупился и вышел. Через несколько минут вернулся в комнату, осторожно на вытянутых руках неся магнитофон.

– Знатная работа! – порывисто вскочив и выхватив непонятную вещь из рук денщика, восхищенно сказал Петр.

Он поставил магнитофон перед собой, осмотрел со всех сторон, удивленно пощелкивая языком, постучал по корпусу.

– Не сундук это, а что за хреновина, не пойму.

– Там еще у него стул чудной был, – бодро отрапортовал Ботало, – тоже ненашенской работы.

– Где ж он? – Петр грозно взглянул на Меншикова. – Опять ты забрал, Алексашка?!

– Побойся Бога, Петр Лексеич.

– Он в лесу остался, – опять отчеканил Ботало.

– Да как же ты бросить его посмел? – Гнев государя перекинулся на него.

– Никак не мог и сундук, и пленного, и стул тащить.

– Не мог, не мог, а почему сразу не доложил?

– Никак нет, доложил своему командиру.

– И что он?

– Велел пойти и проспаться.

– Вон отсюда! – закричал Петр. – Бери своего командира и бегом в лес. И чтоб стул этот у меня в целости и сохранности был.

Дважды повторять команду не пришлось.

– А ты, Алексашка, волоки сюда этого пленника. Да смотри у меня, со всем почтением. Прознаем, кто таков, там уж видно будет.

Павел в это время сидел под охраной в одном из солдатских помещений. Он так и не мог еще понять, где очутился. Война ли идет или мир, и почему так странно выглядит армия, сплошь составленная из его ровесников. Но никакой игры заметно не было, все делалось основательно и серьезно. Решив попусту не гадать и не пытаться чего-либо предпринять, он терпеливо сидел, ожидал, что предпримут в его отношении дальше хозяева здешней крепости. Наконец дверь отворилась, вошедший Меншиков поманил его за собой. Павел встал, расправил костюм и, не спеша, пошел вслед за этим мешковатым, но с плутовскими глазами пареньком. Он не раз мог сбежать: и тогда, когда шел по лесу с незадачливым стражником, и из этой солдатской комнаты. Но был ли смысл бегать, если не знаешь, куда и от кого?