Возвышение Сайласа Лэфема - [22]

Лэфем узнал его по голосу и встал, весьма озадаченный, навстречу Кори, когда тот открыл дверь матового стекла. День был жаркий, и Лэфем был без пиджака. В его обращении не было и следа хвастливого радушия, с каким он несколько дней назад встретил Кори в своем доме. Он смотрел на молодого человека, ожидая, что тот объяснит, какое невообразимое дело могло привести его сюда.

— Не присядете ли? Как поживаете? А меня прошу извинить, — добавил он, разумея отсутствие пиджака. — Я прямо изжарился.

Кори засмеялся.

— Я готов сам просить разрешения снять пиджак.

— Снимайте! — воскликнул с удовольствием полковник. Есть нечто в человеческой природе, отчего человеку, снявшему пиджак, хочется видеть всех других в том же неглиже.

— Так я и сделаю, но прежде отниму у вас две минуты, — сказал непринужденно молодой человек, подвигая предложенный ему стул к бюро, за которым уселся Лэфем. — Но, может быть, у вас нет для меня этих двух минут?

— Есть, — сказал полковник. — Я как раз собрался кончать работу. В вашем распоряжении двадцать минут, а потом я за пятнадцать успею на катер.

— Отлично, — сказал Кори. — Я хочу, чтобы вы взяли меня в свою фирму.

Полковник онемел. Он повернул к двери толстую шею, чтобы убедиться, что она закрыта. Ему не хотелось, чтобы кто-либо в конторе услышал это, но, кажется, дал бы любую сумму, чтобы слова Кори слышала сейчас его жена.

— Полагаю, — продолжал молодой человек, — что мог бы просить нескольких известных вам лиц подтвердить мое трудолюбие и трезвость и рекомендовать меня за деловые качества. Но я решил не утруждать никого рекомендациями, пока не узнаю, что есть надежда или хоть тень надежды, что я вам нужен.

Лэфем справился, как мог, со своим изумлением. Он еще не простил Кори заявление миссис Лэфем, что тот не снизойдет до занятия минеральной краской; и хотя был сперва ошеломлен, не собирался допустить даже предположения, будто кто-то может его краской гнушаться.

— А как вы думаете, на какую должность я вас возьму? — На его фабрику требовались рабочие, и Лэфем притворился, будто Кори именно туда и нанимается. Было ли это приятно Лэфему или нет, но, спросив, он все же слегка покраснел.

Кори ответил, не чувствуя обиды:

— Боюсь, что мне самому это не вполне ясно; но я кое о чем справился.

— Надеюсь, — прервал его Лэфем, — вы не придали значения, ну, тому, что он понаписал в «Событиях»? — Появление в печати интервью, написанного Бартли, Лэфем встретил со смешанными чувствами. Сперва он ощутил тайное удовольствие, но вместе и опасение, понравится ли жене то, что Бартли написал там о ней. Она как будто не обратила на это особого внимания, и Лэфем был благодарен ей уже за это. Потом дочери стали над ним потешаться; и он, отмахиваясь от шуток Пенелопы, с досадой заметил, что Айрин уязвлена вульгарностью статьи. Деловые знакомые встречали его понимающими улыбками, намекавшими на небескорыстный характер похвал, — улыбками людей, которые сами через это прошли и знают, что к чему. Лэфем имел сомнения насчет того, как приняли это его клерки и подчиненные; он некоторое время вел себя с ними с суровым достоинством, а в общем остался недоволен. Он предполагал, что все эту газету прочли.

— Не знаю, о чем вы, — ответил Кори. — Я редко читаю «События».

— Да так, пустяки. Прислали одного малого взять у меня интервью, и он там все напутал.

— Кажется, это всегда так, — сказал Кори. — Нет, я не читал. Вероятно, номер вышел, когда меня еще здесь не было.

— Да, вероятно.

— Мысль, что я могу быть вам полезен, подсказал мне один из ваших рекламных буклетов.

Этими буклетами Лэфем гордился; он считал, что они отлично составлены.

— Что же там было?

— Я мог бы вложить в дело небольшой капитал, — отважился Кори. — У меня найдутся кое-какие суммы, но я не думаю, что вам это нужно.

— Нет, сэр, не нужно, — напрямик ответил полковник. — У меня был одно время компаньон, и с меня хватит.

— Да, — согласился молодой человек, имевший свое представление о возможностях или, быть может, смутные надежды, свойственные молодым. — Я на это не претендую. Но я знаю, что вы вывозите вашу краску за границу. Тут я мог бы быть полезен вам, и себе тоже.

— Как? — коротко спросил полковник.

— Видите ли, я неплохо знаю два-три языка. Французский, немецкий и немного испанский.

— То есть можете говорить на них? — спросил полковник со смешанными чувствами робости и пренебрежения, какие подобный человек испытывает к подобным познаниям.

— Да, и написать грамотное письмо на любом из них.

Лэфем потер нос.

— Ну, письма мы можем давать перевести.

— Кроме того, — продолжал Кори, если и обескураженный, то не показывая этого, — я знаю страны, куда вы намерены сбывать свою краску. Я там бывал. И в Германии, и во Франции, и в Южной Америке, и в Мексике; ну и конечно в Италии. Думаю, что в любой из этих стран я мог бы выгодно продавать ее.

На лице Лэфема мелькнуло одобрение, но он покачал головой.

— Она находит сбыт, где только есть спрос. Нам невыгодно посылать кого-то присматривать за этим. Вся прибыль уйдет на ваше жалованье и оплату ваших расходов.

— Да, — храбро ответил молодой человек, — если надо платить мне жалованье и оплачивать расходы.