Возвращенная любовь - [6]

– Готово? – недовольно спросил мужчина, будто это действо раздражало его не меньше, чем само появление непрошеной гостьи.

– Да. – На этот раз она не прикусила губу, чтобы скрыть досаду.

– Хорошо, а теперь позвольте мне хорошенько осмотреть вашу ногу. – Мужчина будто мысленно собирался с силами, чтобы заняться столь неприятным делом. – Наверное, я вам причиню боль, но буду признателен, если вы не станете кричать, поскольку наверху спят мои дети. Обычно их пушкой не разбудишь, но, думаю, женщина, орущая во всю глотку, обязательно поднимет их на ноги.

Значит, у него есть дети? Мужчина ни разу не обмолвился о жене. Наверное, вдовец. Фрея уже стала опасаться, не угодила ли в более опасную ситуацию. Судя по поведению, он не представлял угрозы, как разбойники с большой дороги, с которыми она столкнулась утром, или так называемые джентльмены в танцевальных залах, которые стремились прильнуть к ней во время исполнения фигур. Этот мужчина вряд ли откровенно посягнет на честь юной леди, – для грубого человека в простой одежде, живущего в лесном домике, у него поразительная осанка. Все, кроме голоса, говорило, что мужчина не тот, за кого себя выдает.

Он снова опустился перед ней на колени. Фрея решила доказать, что не все леди орут и падают в обморок от легкого прикосновения, или даже, допустила она, в случае более дерзкого прикосновения.

Фрею пронзила леденящая боль, когда он легко коснулся ноги. Несмотря на это, она отметила его темно-каштановые волосы. При свете камина в них играли золотистые отблески, что резко контрастировало с темными бровями и загаром под выросшей за день щетиной. Неудивительно, ведь мужчина проводил большую часть времени на воздухе. В его резких чертах и остром носе не было ничего аристократического. Однако выразительные губы таили усмешку, отчего лицо казалось не столь суровым, как у средневекового монаха.

Фрея избегала взглядов мужчины, когда на обоих падал свет от огромной восковой свечи. Ей так и не удалось рассмотреть цвет его глаз, однако у него были поразительно длинные густые ресницы. Фрея еще не встречала мужчин с подобными ресницами. Тем временем он большими натруженными руками с поразительной нежностью исследовал ее изящную ногу. Чтобы не думать о боли, она отметила про себя, какие у него длинные сильные пальцы, пригодные для любой работы, которая могла понадобиться в хозяйстве.

Фрея вдохнула запах его тела и ощутила аромат мыла, идущий от мужчины. Она заключила, что он моется каждый вечер, наверное, в то время, когда купает детей.

Едва удержавшись, чтобы не коснуться копны его длинных вьющихся волос, Фрея отдернула руку. Почему он живет здесь, в глуши, подумалось ей? Видно, семья, научившая мужчину хорошим манерам и речи, подобающей джентльмену, обнаружила, что он вышел из повиновения. Он похож на человека, склонного поступать по-своему.

Все в этом мужчине представляло загадку. Когда его взгляд с холодным спокойствием встретился с ее глазами, Фрея догадалась, что он понял, о чем она думает. В его глазах не отражалось ни жестокости, ни алчности, чего не скажешь про мужчин, напавших сегодня на экипаж, или про ее последнего поклонника. Она пережила страшные минуты, весь день пребывала в подавленном состоянии, неподобающем леди, однако все, похоже, обернулось хорошо.

– Наверное, вы сожалеете о том, что обнаружили меня в лесу, – сказала Фрея, когда мужчина, стоявший перед ней на коленях, точно подданный перед королевой, поднялся.

– «Поверь, все будет к лучшему, Утрата»[2], и давайте больше не будем затрагивать эту тему. – Мужчина вышел, судя по ворвавшемуся в комнату прохладному воздуху, в судомойню.

– Это, случайно, не героиня «Зимней сказки»? – Фрея поймала себя на мысли, что обитатели лесных домиков вряд ли читают Шекспира. – Извините, что я удивляюсь, – добавила она, когда мужчина появился, неся таз и тряпки. – Наверное, зимой в этой глуши, когда нет работы, вы много времени проводите за чтением.

– Наверное, дело обстоит именно так, – безразлично ответил он.

Она стала догадываться, что в его жизни существует нечто, о чем он не намерен говорить, но это заинтриговало ее еще больше.

– Скажите, как вас зовут? – спросила она с надменной уверенностью, присущей леди.

Мужчина приподнял брови, продолжая окунать тряпки в ледяную воду.

– Покажется странным, если я стану величать вас сэром или вашей светлостью, не так ли? – спросила она тихим голосом Утраты и обнаружила, что ей это нравится.

– «Меня зовут Орландо, ваша светлость»[3], – наконец ответил мужчина, опускаясь перед ней на колени.

Фрея ахнула, когда он обернул ее больную ногу влажными холодными, как лед, тряпками.

– Вот как. Значит, мы уже дошли до «Как вам это нравится», верно? – пошутила Фрея – боль прошла, и она почувствовала облегчение.

– Мы те, кем предпочитаем быть, – в тон ей заметил мужчина и взглянул на нее так, будто по глазам мог прочитать историю ее жизни.

– Спасибо. – Фрея отчаянно желала, чтобы ему это не удалось.

– За то, что я предоставляю вам свободу быть не той, кем вы являетесь, или за то, что унял вашу боль?

– Возможно, за то и другое.

– Леди, добро пожаловать, вы моя гостья. – Мужчина отвесил элегантный поклон, что, вместе с изысканной речью, никак не вязалось со скромной обстановкой, в которой он жил.