Возвращение воинов - [2]

Но самым навязчивым воспоминанием было то, что осенью, которая последовала за этим ужасным летом, целое племя внезапно исчезло с лица земли буквально за одну ночь. Прямой наследник свирепого урало-алтайского (Turanian) народа, это племя стало известным потому, что по неким глубоким философским причинам оно отказалось от большей части крайне безжалостных традиций своих воинственных предков. По-прежнему оставаясь, несомненно, воинственным народом, они, однако, запретили мужчинам использовать мечи и упражнялись исключительно в применении ножей и коротких копий, как для охоты, так и для сражений.

Неизвестно, что именно случилось с этим племенем. Они так никогда и не появились ни в одном из назначенных мест встречи, и никто из переселенцев ничего не знал об этом племени и его судьбе. Их исчезновение из Атлантиды стадо последним фактом, известным об этом народе. Но через много лет после гибели Дайтьи и Руты [Daitya and Ruta] разведчики одной из ветвей переселенцев доложили о встреченном ими на равнинах Татарии кочевом племени, представители которого не использовали мечей, но со сверхъестественным мастерством владели ножами и короткими копьями. Однако когда разведчики начали расспрашивать об их происхождении, кочевники лишь пожимали плечами, отвечая, что не помнят о нем, да и не особенно стремятся вспоминать. Никто не знает наверняка, является ли это племя потомком урало-алтайцев, но долгое время считалось, что они действительно представляют собой потерянный народ Атлантиды.

Почему меня так часто преследуют воспоминания об этом потерянном племени? Я достаточно часто задавал себе этот вопрос, но так и не смог найти удовлетворительный ответ. То последнее лето Атлантиды по какой-то причине ясно отпечаталось в моей памяти, но все же, как ни странно, эта память принадлежит не мне, а кому-то, с кем, как мне кажется, меня соединяет невероятно крепкая связь. Хотя я очень часто тщательно исследую свою память, у меня нет никаких личных воспоминаний ни о том, что я был тем летом в Атлантиде, ни о том, что я являлся членом этого племени. Все выглядит так, словно я вижу те времена глазами одного из представителей этого народа.

Кроме того, я не могу припомнить равнины Татарии, зато помню свою жизнь в горах Норвегии — сельскую жизнь, связанную с отчетливыми воспоминаниями об отце, который ездил верхом и метал копье лучше любого другого члена общины. Мне вспоминаются также долгие зимы, во время которых наш сельский дом на многие месяцы полностью засыпало снегом, — зимы, которые мы коротали, вырезая фигурки из дерева и упражняясь в воинском мастерстве с использованием самых разнообразных ножей. Может быть, именно это является моей связью с потерянным народом Атлантиды? Был ли мой отец тех времен членом этого племени? Если так, то как он оказался в Норвегии и, как и почему расстался со своим народом? В подобных случаях возвращение памяти не означает ровным счетом ничего, поскольку, как правило, вспоминаются только усвоенные в прошлой жизни знания, но не сама жизнь. Почти все знания Толтеков о прошлом основаны на передаваемых из поколения в поколение устных историях и мысленных идеограммах, пересылаемых Нагвалем в разум его преемника. Лишь изредка вместе с накопленными в те времена знаниями то здесь, то там на поверхность поднимаются обломки событий. Но почему именно этот обломок является таким важным? И почему он вновь и вновь преследует мой разум, когда я пишу предисловие к изданию этой книги на русском языке?

Возможно, это происходит потому, что этот обрывок глубокого прошлого обретает определенное содержание, если рассмотреть его в контексте одного из наиболее неясных пророчеств Безымянного. Среди множества записанных пророчеств существуют такие, которые действительно выглядят смутными, так как, судя по всему, представляют собой случайные проникновения в неведомое будущее. И все же, основываясь на опыте прошлого, можно обнаружить, что многие из этих кажущихся странными пророчеств совсем не так туманны, — странными могут показаться лишь определенные указания в их содержании, не согласующиеся с современными событиями в мире, но не само содержание. Ниже я привожу одно такое пророчество, объясняющее те причудливые мысли, которые вызывают у меня мысли о русских людях, и то, почему во время создания этого предисловия ко мне возвращаются воспоминания о моей необъяснимой связи с потерянным народом Атлантиды.

"С холодного Севера придут они, отважные мужчины и женщины из многочисленных племен, образующие сильную расу и продолжающие следовать в сердце своих сердец пути Сокровенной истины, — хотя они и не будут помнить ни причин, ни цели своего добровольного изгнания. В своих древних поисках искупления греха, который совершили не они, эти люди отложили Меч силы и сохранили только Копье Судьбы.

Перед их появлением силы, сосредоточенные в этом копье, разрушат многие их убеждения и разорят стены, которые так долго отделяли их от соплеменников. Из-за изгнания, из-за этого разделения душа этих людей будет отмечена великой бедностью тела и всепоглощающим одиночеством духа. Но именно эти бедность тела и одиночество духа вдохнули в них огромную силу предназначения и глубокую жажду жизни. Поэтому в сердцах этих людей пылает ненасытный огонь стремления и страсти, и пламя это позволит им первыми услышать прозвучавший призыв.