Возвращение воина - [9]

Амальрик улыбнулся и сказал:

— Тебе, дорогая сестра, вскоре предстоит стать тетушкой. Если родится девочка, мы назовем ее Рали в твою честь.

— Если ты мечтаешь о девочке, то тебе, братец, придется как можно быстрее позаботиться о следующем ребенке, — ответила я, — или я ничего не стою как колдунья, или тот, кто созревает в Омери, будет мальчиком.

Омери была в восторге.

— Тогда мы назовем его Клайгиусом в честь деда, — сказала она. — К сожалению, я никогда его не знала, он умер вскоре после моего рождения, но оставил мне на память вот эти трубы. — Омери показала на изящные инструменты, лежащие рядом. — Ты знаешь, он был музыкантом в суде. И все мы надеялись, что тот ребенок, которого носила моя мать под сердцем, с рождения будет следовать традициям.

Омери была дочерью Ирайи — земли, которая была известна нам как Дальние Королевства. Мой брат встретил ее и влюбился в то время, когда вместе с Яношем Серый Плащ был в тех краях.

— Клайгиус, — повторила я, — что ж, это имя звучит достаточно твердо.

— На вашем языке оно означает «навеки верный», — сказала Омери.

— Теперь у тебя есть сын, которого необходимо растить, для того чтобы в будущем он взял на себя заботы о семейном бизнесе, — сказала я Амальрику, — думаю, что мало-помалу ты перестанешь надолго отлучаться из дома.

Амальрик кашлянул и сказал:

— Ты что же, уже запланировала мою отставку? Все-таки малышу придется довольно долго обходиться без меня, так как я намерен путешествовать до тех пор, пока есть силы.

— О Великий заклинатель духов, расскажи нам, — нараспев, но далеко не в шутку произнесла Омери, вступая в разговор, — будут ли боги благоприятствовать Клайгиусу? Не погадаешь ли ты ему на счастье, Рали, сделай милость!

Я ворчливо отвечала, что мне надо было заранее приготовиться к такому ответственному мероприятию, но втайне я была польщена просьбой. На самом деле я считала за большую честь быть первой, кто сумеет предсказать судьбу наследника моего брата. Я выудила из кармана свой любимый набор гадальных костей, который много лет назад подарил мне магистр заклинателей лорд Гэмелен. Кости так потерлись за длительное время их использования, что магические символы, нанесенные на них, почти нельзя было различить. Из кармана, вшитого в рукав моей одежды, я достала складной стаканчик для бросания игральных костей, который всегда ношу с собой, и приготовила его к действию. Гэмелен учил меня, что искусство заклинателя является в действительности не только волшебством, но и умением создать маленький спектакль. Поэтому я постаралась не подкачать и блеснула сценическим мастерством.

Серьезно сосредоточившись, я подула на кости, прошептала волшебные слова, бросила их в стаканчик. Немного погремев костями, как сухими горошинами, я широким жестом, с размаху бросила их на каменный стол.

Захваченные действием, Амальрик и Омери быстро наклонились, чтобы посмотреть на выпавшие комбинации символов, несмотря на то что никто, кроме самой колдуньи или очень опытной гадалки, не сможет сразу прочитать послание судьбы. Через несколько мгновений они оба подняли ко мне виновато-вопросительные лица с одинаковыми, едва тронувшими губы улыбками ожидания.

Как хорошо, что я отточила умение сохранять непроницаемое выражение лица! Это умение выручило меня… Так как мой брат и его любимая жена впали бы в отчаяние, если бы они увидели в моих глазах то, что я наверняка почувствовала своим сердцем.

Плохо различимые символы, беспощадно выставленные судьбой напоказ, не предвещали ничего хорошего. Все символы относились к печати дьявола.

Я улыбнулась хорошо отрепетированной, широкой улыбкой и собрала кости.

— Ваш сын доставит вам великое удовлетворение жизнью, — солгала я, — этот парень будет достоин носить имя Антеро.

Как теперь известно всем и каждому, Клайгиусу предстояло вырасти и превратиться в более изощренного предателя моего брата, чем до него был Янош Серый Плащ. Но разве я могла тогда сказать правду дорогим мне людям? И что они смогли бы сделать, если бы узнали ее? Утопили бы своего первенца — будущего негодяя — сразу после его рождения?

Думаю, вряд ли.

Моля Тедейта о том, чтобы мое искусство заклинателя на этот раз подвело, я быстро закопала страхи в дальний угол подсознания и молча наблюдала за тем, как дорогие мне люди ласково воркуют и щебечут, обсуждая волнующую их проблему, как это часто делают все молодые родители, подробно рассказывая мне о планах и надеждах, связанных с будущим ребенком.

Когда приблизилось время обеда, Омери извинилась и ушла, сказав, что ей необходимо посмотреть, все ли в порядке на кухне, и проследить за слугами, накрывающими на стол. Амальрик налил нам обоим по большому бокалу того исключительно ароматного вина, которым славились погреба нашей семьи. Мы расслабились, и я в общих чертах поведала брату о том, как происходило мое последнее путешествие.

Когда я закончила, Амальрик сказал:

— Ты действовала совершенно правильно, но я чувствую, что ты не настолько довольна, как того хотелось бы.

Я тряхнула головой и сказала:

— В конце нашего путешествия с нами произошло кое-что, что меня беспокоит.