Возвращение в Оксфорд - [12]
И все же я чувствую, что необходимо принести извинения — прежде всего Оксфордскому университету за то, что я навязала ему придуманных мною канцлера и вице-канцлера, а также колледж со ста пятьюдесятью студентками, превысив тем самым предел, установленный статутом.[8] Далее с глубоким смирением я прошу прощения у колледжа Бэйлиол — ведь я не только обременила его таким беспокойным выпускником, как лорд Питер Уимзи, но и имела чудовищную наглость воздвигнуть колледж Шрусбери на его обширной и священной крикетной площадке. Я также прошу прощения у Нью-колледжа, колледжа Крайст-Черч и особенно у колледжа Квинс за безумства некоторых молодых джентльменов, у колледжа Брэйзноуз — за излишнюю игривость джентльмена средних лет, а у колледжа Модлин — за неловкое положение, в которое я поставила воображаемого помощника проктора. Что же до городской свалки, то она существует или существовала, и за нее я извиняться не стану.
Директору и сотрудникам моего собственного колледжа Сомервиль я приношу благодарность за щедрую помощь в объяснении прокторских предписаний и принципов университетской дисциплины — они, однако, ни в коей мере не ответственны за особенности устройства и дисциплинарные правила колледжа Шрусбери, многие из которых я выдумала в своих собственных целях.
Читатели, неравнодушные к хронологии, могут вычислить из фактов, известных им о семействе Уимзи, что действие происходит в 1935 году, однако, придя к этому заключению, не стоит горько сетовать на то, что не упомянут юбилей короля, или на то, что я распорядилась по своему усмотрению погодой и фазами луны. Как бы правдоподобен ни был фон, единственная родина писателей — Заоблачный город,[9] где они только шутят, отравляют ради шутки; ровно ничего предосудительного.[10]
Глава I
На дурака расставленная снасть,Паук, что лижет жвалы, кровь почуя,Бездонная разинутая пасть,Во тьму которой кубарем лечу я,О пагубная, пагубная страсть!Своим рассудком за тебя плачу я.[11]Сэр Филип Сидни
Гарриет Вэйн сидела за письменным столом и смотрела в окно на Мекленбург-сквер.[12] Поздние тюльпаны выстроились словно на параде, а четверо ранних игроков в теннис энергично выкрикивали счет беспорядочной и не слишком умелой игры. Но Гарриет не видела ни тюльпанов, ни игроков. Перед ней на бюваре лежало письмо, но и оно расплывалось перед глазами, уступая место другой картине. Она видела прямоугольный двор серого здания, выстроенного современным архитектором в стиле, который не был ни старым, ни новым, но примирительно протягивал руки прошлому и будущему. В окружении серых стен зеленел ухоженный газон с цветочными клумбами по углам и белым каменным бордюром. За ровными крышами, крытыми котсуолдским шифером, возвышались кирпичные дымоходы домов постарше, имевших менее официальный вид: внутренний двор все еще хранил уютную память о некогда располагавшихся здесь викторианских жилищах, давших приют первым робким студенткам колледжа Шрусбери. Дальше рядами тянулись деревья вдоль Джоветт-уок, а за ними виднелись старинные фронтоны и башня Нью-колледжа. Галки кружили на фоне хмурого неба.
Память расставила во дворе живые фигурки. Студентки прогуливаются парами. Студентки бегут на лекции, торопливо накинув мантии поверх летних платьев, а ветер треплет академические шапочки, превращая их в нелепое подобие шутовских колпаков. В привратницкой стоят велосипеды, в прикрепленных к раме корзинках — стопки книг, на руль намотаны мантии. Седеющая женщина-дон[13] идет по газону, глядя вперед невидящим взглядом, мысли ее заняты аспектами философии XVI века, рукава полощутся по ветру, а плечи ссутулены под тем особым академическим углом, который позволяет уравновешивать тяжелые складки поплина.[14] Два студента-коммонера[15] в поисках преподавателя — с непокрытой головой, руки в карманах — громко рассуждают о лодках. Ректор и декан[16] (первая — седовласая и величественная, вторая — приземистая, бодрая, похожая на птичку-чечетку) оживленно совещаются о чем-то под аркой, ведущей в Старый двор. Высокие стрелки дельфиниума трепещут на сером фоне — они напоминали бы синее пламя, если бы пламя могло быть таким ярко-синим. Шрусберская кошка, задрав хвост, деловито и независимо шагает по направлению к буфету.
Все это так далеко в прошлом, так законченно и самодостаточно, словно бы мечом отсечено от горьких лет, лежащих в промежутке. Сможет ли она вернуться туда? И что скажут ей эти женщины — этой Гарриет Вэйн, которая получила Первую степень по английской литературе, уехала в Лондон писать детективы, жила с человеком, за которым не была замужем, попала под суд за убийство этого человека и тем снискала сомнительную славу? Не такой карьеры ожидал от своих выпускниц колледж Шрусбери.
Она никогда туда не возвращалась, сначала потому, что слишком любила этот город и решительно оторваться от него казалось легче, чем длить расставание, и еще потому, что родители умерли, оставив ее без единого пенни, и попытки заработать на жизнь занимали все ее время и мысли. А после неприглядная тень виселицы легла между нею и этим залитым солнцем двором с его серыми стенами и зеленым газоном. Но теперь?..
