Возвращение в гражданское общество - [14]
Семья и добровольные объединения
Сторонники гражданственного капитализма понимали также, что свобода во многом основывается на добровольном самоограничении, которое, в свою очередь, зависит от прочной семьи, где детей учат быть добрыми гражданами либерального социума, а также от энергичного гражданского общества, состоящего из различных добровольных объединений, в рамках которых люди взаимодействуют ради общих целей и поощряют друг в друге добродетели.
В этом состоит главное значение добровольных объединений. Качество предоставляемых ими услуг может быть выше или ниже, чем при альтернативных вариантах, но ценность таких объединений для общества связана в первую очередь с возможностями, которые они создают для формирования достойных качеств в мужчинах и женщинах, сила характера которых позволяет укреплять свободу и защищать ее от врагов. Недаром тоталитаризм не терпит людей с сильным характером, чьи высокие идеалы побуждают их сопротивляться тирании. Поиски идеала свободы неразрывно связаны с поисками тех институтов, что служат выработке таких интеллектуальных качеств, как стремление к истине и открытость противоположным мнениям, таких моральных качеств, как честность, готовность к служению другим и самопожертвованию, таких «активных» качеств, как смелость и решительность, на которые, в конечном итоге, и опирается свобода.
Свобода: мифы и реальность
Пытаясь дискредитировать капитализм, его оппоненты часто изображают эту систему в окарикатуренном виде. Два таких искаженных образа оказались весьма устойчивы.
Первое из таких утверждений состоит в том, что капиталистическая экономика строится исключительно по принципу laissez-faire. Но концепцию гражданственного капитализма, которую мы здесь рассматриваем, было бы неправомерно относить к теориям laissez-faire . Ее сторонники не просто хотят свести государственное вмешательство к минимуму: они выступают за государство особого характера. Их точку зрения нелегко изложить в двух словах, но следует отметить, что главным критерием для оценки любых действий государства, как уже осуществляемых, так и предлагаемых, для них является ответ на вопрос: «Превращают ли они людей в инструмент достижения целей государства, или, наоборот, государство создает инструменты, позволяющие людям добиваться собственных целей?» Подытожить суть гражданственного капитализма одним кратким принципом на все случаи жизни невозможно, и акцент на понятии «инструмент» в предыдущей фразе также не следует воспринимать как нечто универсальное, но по крайней мере он позволяет судить о направленности наших усилий в сфере ограничения деятельности государства. Цели государства принимают различную форму. Порой оно руководствуется некоей всеобъемлющей концепцией, например стремлением улучшить наш мир, и в краткосрочной перспективе прибегает к диктатуре, чтобы силой заставить людей измениться. В других случаях «грандиозного плана» у него нет, но оно превращается в орудие групповых интересов, и тогда цель государства состоит в том, чтобы создавать привилегии одной группе за счет других. Идея ограниченного государства представляет собой альтернативу обоим этим вариантам. В XVII–XVIII столетиях ее во многом воспринимали как «перемирие» между групповыми интересами и, в особенности, между соперничающими конфессиями. Позднее, в XX веке, она стала альтернативой коммунистической и фашистской диктатуре. Но на деле «ограниченное государство» – не самоцель. Целью сторонников гражданственного капитализма было определить, какой тип государства совместим со свободой.
Вторая окарикатуренная версия капитализма заключается в том, что сторонники классического либерализма и свободного рынка потворствуют эгоизму; более того, на нем якобы основаны все их концепции. Тон антикапиталистической риторике во многом задал Томас Карлейль в своей работе «Прошлое и настоящее», опубликованной в 1843 году. Его версия о том, что капитализм основан исключительно на «денежных отношениях», тиражируется и сегодня. К примеру, профессор Рэймонд Плант утверждает, что в рамках «индивидуалистского консерватизма», как он выражается, «главное – это результат усилий человека и готовности других людей за это платить. Это единственный критерий ценности в свободном обществе» [41] . Рынок, продолжает он, «следует ставить на место», потому что он поощряет «эгоизм, а не альтруизм и холодный расчет, а не доверие» [42] .
Часто идеи капитализма преподносят как «консерватизм», а в последнее время – как «тэтчеризм». Так, профессор философии из Лондонского университета Тед Хондрич пишет:
У консерваторов по-прежнему в ходу тезис Адама Смита о некоей божественной «невидимой руке», направляющей нашу жизнь. Суть этой гипотезы… в том, что, если каждый из нас, руководствуясь эгоистическими побуждениями, стремится к собственной наживе, это каким-то загадочным образом служит общей цели [43] .
Он приходит к выводу, что политические убеждения консерваторов продиктованы «эгоизмом»:
Только эгоизмом можно объяснить их различные основополагающие тезисы, связанные с собственностью и рынком, скажем, приверженность идее о «вознаграждении». В нем – корень их сопротивления… усилиям, призванным обеспечить достойную жизнь людям, не имеющим всего этого [44] .

Специалист по истории культуры и литературы Пол Фассел увлекательно рассказывает о социальных классах в Америке. Хотя большинство американцев ощущают, что изрядная часть их мыслей и поступков подсказана им соображениями статуса, идея класса у них вызывает смущение. В США нет системы унаследованных титулов и рангов, каждому поколению приходится заново определять иерархии. Классовые различия столь расплывчаты и трудноуловимы, что ставится под сомнение само существование классовой структуры. Фассел подробно описывает стиль жизни каждого класса, то, как его представители одеваются, предпочитают проводить досуг, где живут, какое образование получают.

Эту книгу с полным правом можно назвать введением в теорию современного западного общества (ее развитием стали труды «Глобальный человейник», «На пути к сверхобществу», «Логическая социология»). Исследование представляет собой применение разработанной автором книги логики и методологии социальной науки к исследованию феномена, который он характеризует как западнизм. Этим термином А.А. Зиновьев (1922–2006) обозначает не совокупность определенных стран, которые принято называть западными, а тот социальный строй, который сложился в них во второй половине ХХ века.

В монографии на социологическом и культурно-историческом материале раскрывается сущность гражданского общества и гражданственности как культурно и исторически обусловленных форм самоорганизации, способных выступать в качестве социального ресурса управляемости в обществе и средства поддержания социального порядка. Рассчитана на научных работников, занимающихся проблемами социологии и политологии, служащих органов государственного управления и всех интересующихся проблемами самоорганизации и самоуправления в обществе.

Чтобы понять конфликты и потрясения современности, нам следует заглянуть в прошлое и осознать: все это уже было. Пятьсот лет назад, во времена Ренессанса, Леонардо, Колумб, Коперник, Гутенберг и многие другие изменили свою эпоху и дали толчок к распространению знаний и расцвету творчества. Но уже тогда человечество столкнулось с обратной стороной прогресса: социальным неравенством, политическим экстремизмом, нестабильностью, разгулом эпидемий и все более кровопролитными войнами.Йен Голдин, бывший вице-президент Всемирного банка, советник президента Нельсона Манделы, и Крис Кутарна, эксперт по вопросам международной политики и экономики, уверены: наша эпоха – Новый Ренессанс, уникальный момент, когда расцвет гения и готовность рисковать способны полностью изменить будущее человечества.

Центральные темы сборника «Классы наций» – новые классы, нации и гендер и их сложные пересечения в постсоветском регионе. Автор рассматривает, как взаимодействие этих основных категорий организации общества проявляется в «деле» группы Пусси Райот, в дискуссиях вокруг истории Светланы Бахминой, в «моральной революции», зафиксированной в книгах Светланы Алексиевич, в столкновениях по поводу «научной истины» в постсоветской академии и в ситуации жен «русских программистов» в Америке. Сборник выстраивает многогранную социальную панораму постсоциализма.

Книга посвящена проблеме социального предвидения в связи с современной научно-технической революцией и идеологической борьбой по вопросам будущего человечества и цивилизации.