Возвращение в эмиграцию. Книга 2 - [49]

В продолжение ее монолога мужчины сняли с табуретки тарелки с едой, установили чемодан, разложили все снова. Сергей Николаевич принес маленькие рюмочки.

— Ну, за встречу! — негромко сказал он, когда все было готово. — А теперь рассказывайте. И, прежде всего, как вы нас нашли.

— Нашли мы вас очень просто. У нас был новый адрес Нины Понаровской, и мы с ней списались.

Все, что рассказали, перебивая друг друга Панкрат и Сонечка, было страшно интересно. Из Гродно они уехали одними из первых в Вологду, где у Панкрата имелись дальние родственники. То ли сам Панкрат пришелся не ко двору, то ли Сонечка, но присутствие этой пары день ото дня все больше и больше тяготило родню, и вскоре был сделан намек на некоторые неудобства пребывания парижских залетных пташек в их довольно тесной квартире.

— Ты знаешь, Наташа, я человек неприхотливый, — говорила, прижимая обе руки к груди, Сонечка, — но милые родственнички, — тут она бросила пламенный взгляд на мужа, — могли бы отнестись к нам с большим вниманием. Вот.

Долго ли, коротко ли, через некоторое время они решили уехать, да и Вологда Сонечке не понравилась. Полгода они скитались по городам Центральной России, пока какой-то умник не посоветовал им поехать в Воркуту.

— Куда-куда? — вытянул шею Сергей Николаевич и даже зажмурился от неожиданности.

— В Воркуту.

— И вы поехали?

— Поехали.

— Но ведь это же за полярным кругом.

Судя по этим словам, Сергей Николаевич неплохо освоил карту Советского Союза.

Пребывание Панкрата и Сонечки в Воркуте свелось к нескольким часам. Они высунулись в город, побродили, посмотрели, кинулись со всех ног обратно на вокзал, купили билеты и покатили обратно до Ленинграда.

В Ленинграде пересели на другой поезд, потом на третий, и в каком-то из них несчастная Сонечка завшивела. Денег у них было немного, поэтому время от времени она продавала прямо в поезде парижские вещи. Платья и кофты шли нарасхват, но задешево.

— А теперь куда вы едете?

— А теперь мы едем в Крым.

Сергей Николаевич откинулся на стуле и громко заржал, Панкрат смущенно опустил глаза, Наталья Александровна закрыла мужу ладошкой рот, а Сонечка обиделась.

— Вот ты, Сережа смеешься, а нам в поезде один человек сказал, что в Крыму очень хорошо. Да. Там тепло и синее море. Но прежде, чем ехать в Крым, мы, на всякий случай, решили заехать к вам, потому, что Нина писала, что вы хорошо устроились и сможете нам помочь.

Но Сонечку ждало горькое разочарование. Сергей Николаевич поведал свою историю. Чем больше фактов из Брянской жизни подбрасывал он друзьям, тем круглее становились Сонечкины глаза, темные и блестящие, как две спелые вишни.

— Нет, все-таки я не понимаю, — перебила рассказ мужа о последних брянских событиях Наталья Александровна, — за каким чертом вас понесло в Воркуту?

Она успела сбегать в соседнюю комнату и принести карту. Здесь надо сказать, что карта уже не выглядела новенькой, кое-где даже потерлась на сгибах, но это к слову. Надо было видеть, как Наталья Александровна стояла на коленях перед расстеленной на полу картой и вела палец от Брянска на север до Уральского хребта, до места назначения Панкрата и Сонечки (сначала его надо было найти… да, вот) до Воркуты.

— Ай, ты не понимаешь, — обиженно затарахтела Сонечка, — нам один человек твердо пообещал, что мы найдем там и работу и жилье. Там же шахты!

— Что, Панкрат собирался стать шахтером? — поднял бровь Сергей Николаевич.

— Погоди, не перебивай. Не важно, кем он собирался стать. Теперь уже не важно. Но я как вспомню! Мы едем, едем, едем, а кругом болота, болота, болота. Мы спрашиваем, что это такое? А нам говорят, это тундра. И так до самой Воркуты. Ужас!

— Короче говоря, вы оттуда драпнули.

— А что оставалось делать? — угрюмо оторвал взгляд от собственных пальцев Панкрат.

До этого он их внимательно разглядывал, тщетно пытаясь отыскать разгадку своих невзгод.

— Я же не спрашиваю, — пробубнил он, — за каким чертом вас несет на Сахалин.

— Стоило бы всех нас спросить, за каким чертом мы вообще приехали в эту треклятую Россию? — быстрым шепотом произнесла Сонечка, обращаясь главным образом к темному окну и невидимому Брянску за ним.

Все посмотрели на нее, но ничего не сказали. Сергей Николаевич, словно не услышал высказанной Сонечкой крамолы, разлил всем остаток водки. Чокнулись, выпили.

— Сахалин, это совсем другое дело, — хрустя соленым огурцом, сказал Сергей Николаевич.

— Ах, Сережа, ты не знаешь, ты не можешь с полной уверенностью сказать, что есть этот Сахалин на самом деле, — Наталья Александровна сложила карту.

— Главное — работа, будет работа, будет и все остальное.

За окном посветлело, и решено было постелить на полу все имеющиеся в наличии мягкие вещи и спать покотом. Но перед этим Сонечка долго мыла голову и снова плакала, теперь от боли, керосин сжег ей кожу на голове.

Они улеглись, но сразу уснуть не могли. Шептались, одергивали друг друга: Ника проснется. Стелили и перестилали матрас с одеялами то вдоль, то поперек, наконец, угомонились, и снова не могли уснуть, продолжали шептаться.

— Вот вы говорите, Воркута. Но нам обещали там бешеные заработки, — прогудел откуда-то из-под кровати бодрый басок Панкрата.