Возвращение - [18]

— Бабушка, — начал я, не находя в себе сил переключиться с сиюминутной темы наружного наблюдения на глобальные проблемы, очерченные опытной душевидицей грубо, но точно. — Давай, ты мне сначала ответишь на пару простых вопросов.

— Отвечу. Если ты про мнимых «археологов», которые пару дней назад интересовались, не забегал ли ты ко мне на огонек, то не знаю, на что они рассчитывали и кого хотели обмануть. Оставили телефон, но не думаю, что ты горишь желанием пообщаться с ними. Глазки стеклянные, пустые; интонация… Даже не ОБХСС, светлой памяти, и не наивный участковый. Самое настоящее КГБ. Я не спрашиваю тебя, натворил ли ты чего-нибудь такого, чем они имели полное моральное право интересоваться. Сдается мне, что не натворил. А этих придурков, что топчутся под окнами и у подъезда и делают вид, что читают газету, я вообще мелко вижу. Откуда они только понабрали таких? Натуральные пионэры…Тебя что-нибудь еще интересует, относительно всей этой игры в шпиона Гадюкина?

— Ничего срочного. Можно я пока взгляну на Анчара? Где он?

— В гостиной. Пойдем.

Анчар лежал на коврике у дивана, где бабушка обычно сидела с книжкой или смотрела телевизор. На мое появление пес отреагировал только тем, что повернул в мою сторону морду. Ни гавкнул, ни даже попытался привстать. В его глазах я заметил слезы.

Я присел рядом с псом на пол, погладил, пощекотал за ушами.

«Анчар, будем тебя лечить» — почему-то обратился я к нему мысленно.

Тут же получил в ответ мыслеобраз-картинку, да и хорошо если бы только картинку! Пахнуло чем-то гнилостным, трупным. Меня едва не стошнило. Картинка же повторяла реальный образ лежащего на брюхе Анчара, только совсем уж обреченного.

= Произвожу коррекцию фильтров ментальных рецепторов. — отозвался Симб.

— Анчар, фу! Помираешь, хочешь сказать? Врешь! Сказал, будем лечить, значит будем лечить! Бабушка, он ел сегодня?

— Да, недавно.

— Хорошо. Боюсь, он скоро проголодается.

— Сомневаюсь… Но еда есть.

Выбор лечебных плетений у меня был богатый, и скрывать свои способности я в данном случае не собирался. Нашел даже нечто специфически ветеринарное, и не в одном экземпляре. Любили древние расы зверушек, даже если любовь определялась исключительно годностью оных к употреблению в пищу. О! А это что такое? «Омоложение полуразумных. Восстановление физических и когнитивных способностей. Увеличение продолжительности жизни в два-три раза».

— Анчар, хочешь стать полуразумным? Вижу, что хочешь!

Анчар никак не прореагировал на мою реплику, ни мыслеобразом, ни мыслезапахом. Только скосил глаза на меня. Мол, шутишь, хозяин? Ну-ну, издевайся над бедным песиком.

= Предлагаю небольшую адаптацию плетения к нейрофизиологическим особенностям пациента. — вдруг подал голос Опекун.

«Какую еще адаптацию? Хуже-то не будет?»

= Выбранное оператором плетение рассчитано на боевых полуразумных хищников с повышенной агрессивностью. Предлагаемая адаптация позволит смягчить этот эффект.

«Хорошо, адаптируй, и сразу применяй к… пациенту. У нас мало времени».

= Принято. Необходимо обеспечить тактильный контакт с пациентом.

Я протянул руку и накрыл голову Анчара ладонью, но тут же отдернул ее и просто взял пса за лапу. Что-то самонадеянно-театральное почудилось мне в безобидном, на первый взгляд, жесте «возложения рук». Нет уж, с магией шутки плохи, тут любой жест, любой символ имеет значение. «Скромнее надо быть, и будет нам счастье…»

= Адаптация плетения завершена успешно. Инициировано воздействие плетения на физическое, ментальное и эфирное тело пациента. Прогнозируемая продолжительность активной фазы воздействия — десять минут.

Анчар заснул.

= Активная фаза лечебного воздействия завершена успешно. Рекомендуется не выводить пациента из восстановительного сна в течение последующих трех часов. После чего показано интенсивное питание животно-белковой пищей.

«Спасибо, дорогой Опекун».

Пока Анчар спал, я обстоятельно, пусть и избегая некоторых подробностей, описал бабушке условия жизни в Содружестве, мой тамошний статус и перспективы. Пришлось коснуться и щекотливой темы многочисленных моих подруг. Зная, что я с юности не был замечен ни в каком донжуанстве, бабушка встретила мой рассказ скорее с недоумением, чем с негодованием. Договорились вернуться к этому вопросу после того, как бабушка побывает по месту моей постоянной дислокации и поговорит с девушками.

— Не обижай леди Сару.

— Да, как-то и не собираюсь…

— Она многое претерпела, и все это несет в себе. Выглядит железной, но внутри хрупкая. Живет и работает посреди таких лютых зверей, что наши братки по сравнению с ними — агнцы Божии. — Тут бабушка сделала паузу, задумавшись о чем-то своем. — А дочку ее не смей и пальцем трогать, пока я не поговорю с ней!

— Э… бабушка… — оторопело пробормотал я, — Так, вроде, и не думал сметь.

— Про остальных девушек, которые нелюди, то есть, я имею в виду, не вполне такие, как мы, ничего сказать не могу, пока не увижу. Прекрасные многорукие богини, говоришь? Принцессы-эльфийки? Тролли, гномы, оборотни… И все они бороздят космические просторы, уткнувшись в нейрокомпьютеры, как мы — в айфоны? Роскошное, прелестное Содружество у вас там собралось. Хочу увидеть их всех, в душу заглянуть. — на этих словах у бабушки в глазах загорелся задорный, но, как всегда, теплый огонек.