Возвращение. Тьма наступает - [21]

– Нет! – воскликнула Мередит, яростно орудуя лопаткой. – Нет, Бонни, ты сказала совсем не это, да я и сомневаюсь, что мы это сможем. В лучшем случае мы сможем научить ее делать какие-то штуки, как Стефан. Завязывать ботинки. Укладывать волосы. Но ты сказала, что пробуждение будет внезапным и ужасным, – и ни словом не обмолвилась о том, что пробуждать ее будем мы. Ты сказала только, что мы должны быть рядом, потому что потом нас уже не будет.

Бонни задумалась. Повисла нехорошая пауза.

– Не будет? – выговорила она наконец. – В смысле рядом с Еленой? Или… я даже не знаю, как лучше сказать… Не будет вообще?

Мередит посмотрела на приготовленный завтрак и почувствовала, что у нее вдруг пропал аппетит.

– Не знаю, – призналась она.

– Стефан звал нас и сегодня, – настойчиво сказала Бонни.

– Стефан будет вести себя вежливо, даже если его проткнут осиновым колом.

– Я придумала, – неожиданно сказала Бонни. – Давай позвоним Мэтту. Можем заехать к Кэролайн… в смысле, если она нас примет. Посмотрим, не изменилась ли она за ночь. Потом подождем до обеда, и вот тогда позвоним Стефану и спросим, можно ли сегодня зайти повидаться с Еленой.

Когда они добрались до дома Кэролайн, ее мать сообщила, что Кэролайн больна и лежит в постели. Пришлось им втроем – Мэтту, Мередит и Бонни – ехать к Мередит без Кэролайн, но, пока они шли, Бонни, кусая губу, время от времени оборачивалась и смотрела на улицу, где жила Кэролайн. У ее матери тоже был нездоровый вид, а под глазами – синяки. В этом доме царило какое-то напряжение, ощущение грядущей бури, которая вот-вот расплющит его в лепешку.

Когда они добрались до Мередит, Мэтт стал возиться со своей машиной, которая все время требовала ремонта, а Бонни и Мередит пошли искать в гардеробе вещи, которые могли бы пригодиться Елене. Они будут ей великоваты, но это лучше, чем одежда Бонни, которая на несколько размеров мала.

В четыре часа они позвонили Стефану. Да, он с нетерпением их ждет. Они спустились и подобрали Мэтта.

Когда они доехали до общежития, Елена – к явному разочарованию Мэтта – не стала повторять вчерашний ритуал с поцелуями. А вот новой одежде она обрадовалась, хотя и не так, как обрадовалась бы прежняя Елена. Взмыв в воздух на метр от пола, она прижала одежду к лицу, шумно и глубоко задышала со счастливым видом, а потом, сияя, посмотрела на Мередит. Бонни взяла футболку и тоже понюхала ее, но не почувствовала ничего, кроме запаха кондиционера для ткани. Не пахло даже пляжным одеколоном Мередит.

– Прошу нас извинить, – беспомощно сказал Стефан, когда Елена, держа небесно-голубую кофточку так, словно это котенок, внезапно расчихалась. Но на его лице была написана нежность, и Мередит, хотя и выглядела несколько обескураженной, тут же заверила его, что ничего страшного, – наоборот, приятно, когда тебя так ценят.

– Она умеет определять, где сделана одежда, – объяснил Стефан. – Она не надевает ничего, что было произведено в потогонных мастерских.

– Я покупаю одежду только в тех местах, которые упоминаются в списке на сайте «Свободно от потогонок», – просто сказала Мередит. – Мы с Бонни должны тебе кое-что рассказать, – добавила она. Она начала рассказывать Стефану о ночном пророчестве, а Бонни тем временем увела Елену в ванную и помогла переодеться в шорты (они пришлись впору) и небесно-голубую кофточку (она оказалась чуть-чуть великовата).

Этот цвет идеально оттенил цвет ее волос – спутанных, но по-прежнему великолепных, однако, когда Бонни поднесла ей захваченное с собой зеркальце – все осколки старых зеркал уже были выметены, – Елена была озадачена, словно щенок, которого заставляют посмотреть на свое отражение. Бонни держала зеркало у нее перед лицом, а Елена то и дело выглядывала то с одной стороны зеркальца, то с другой, как играющий в прятки ребенок. Бонни смогла только расчесать спутанную золотую массу, ведь Стефан совершенно явно не знал, что с ней делать. Когда волосы Елены наконец стали гладкими и шелковистыми, Бонни с гордостью вывела ее из ванной, чтобы продемонстрировать остальным.

О чем тут же пожалела. Остальные были погружены в явно невеселый разговор. Бонни нехотя отпустила руку Елены, которая тут же вспорхнула – в буквальном смысле слова – на колени к Стефану и присоединилась к остальным.

– Разумеется, мы все это понимаем, – говорила Мередит. – Даже до того, как у Кэролайн поехала крыша, какие еще, по большому счету, были варианты? Но ведь…

– О каких вариантах речь? – спросила Бонни, усаживаясь на кровать рядом со Стефаном. – Вы о чем?

После долгой паузы Мередит встала, подошла к Бонни и приобняла ее.

– Мы говорили, почему Стефану с Еленой надо уезжать из Феллс-Черч, причем как можно дальше.

В первую секунду Бонни не отреагировала никак; умом она понимала, что должна что-то почувствовать, но была слишком сильно потрясена, чтобы разобрать, что именно. Когда к ней вернулся дар речи, она, как будто со стороны, услышала собственный голос, который тупо произнес:

– Уезжать? Почему?

– Ты сама видела, почему. Вчера, – сказала Мередит, темные глаза которой были наполнены болью, а лицо – редкий случай – выражало нестерпимую муку. Но на данный момент Бонни не интересовала никакая мука, кроме ее собственной.