Возвращение. Тьма наступает - [19]

– Может, мы заглянем завтра? – спросила Бонни.

– Думаю, так будет лучше всего, – сказал Стефан. – Даже не очень хочется ее отпускать, – добавил он, хмуро глядя на лежащую без сознания Кэролайн. – Я боюсь за нее. Очень боюсь.

– Почему? – быстро и требовательно спросила Бонни.

– Мне кажется… Может, об этом пока рано говорить, но мне кажется, что она попала во власть каких-то злых сил, вот только я совершенно не понимаю, каких. Боюсь, что разбираться в этом придется всерьез.

Бонни опять показалось, что по ее спине пробежала струйка ледяной воды. А где-то совсем рядом был целый океан ледяного страха, готовый в любой момент захлестнуть ее и в мгновение ока утянуть на дно.

– Но я точно знаю одно: то, что она сегодня вытворяла, было слишком странно даже для Кэролайн, – добавил Стефан. – И еще кое-что. Не знаю, что слышали вы, когда она ругалась, а я услышал, что одновременно с ее голосом звучал какой-то другой. И этот второй голос ее подзуживал. – Он повернулся к Бонни. – Ты его слышала?

Бонни попыталась вспомнить. Что там были за отзвуки? Каждый раз – за миг до того, как начинала говорить Кэролайн. Нет – меньше чем за миг. И даже не отзвук – отзвук отзвука.

– А из-за того, что произошло сейчас, все может стать еще хуже. Она призвала дьявола в тот момент, когда комната была полна Силой. А поскольку весь город стоит в центре пересекающихся энергетических линий, это очень серьезно. В такой ситуации… Эх, как бы мне хотелось, чтобы рядом был толковый парапсихолог.

Бонни поняла, что все подумали про Алариха.

– Я попробую его вызвать, – сказала Мередит. – Но вообще, он в последнее время занимается своей наукой то на Тибете, то в Тимбукту, так что даже сообщения доходят до него с задержкой.

– Спасибо, – Стефану явно полегчало.

– Напоминаю, что мы должны отвезти Кэролайн, – хладнокровно сказала Мередит.

– Извини, что мы ее привели, – громко добавила Бонни, втайне надеясь, что Кэролайн услышит эти слова.

Потом они попрощались с Еленой, плохо представляя себе, чтó может произойти. Но Елена просто улыбнулась каждому и дотронулась до их рук.

То ли по счастливой случайности, то ли по благословению свыше, но в дороге Кэролайн пришла в себя. Когда машина въехала на дорожку, ведущую к ее дому, она уже была похожа на человека, который плохо себя чувствует, но соображает вполне здраво. Мэтт помог ей выйти из машины и под руку довел до двери, которую на звонок открыла мать Кэролайн. Эта робкая, изможденная, похожая на мышку женщина, казалось, ни капли не удивилась тому, что прекрасным летним вечером дочку передают ей с рук на руки в таком состоянии.

Мэтт высадил девушек у дома Бонни, где они в напряженных раздумьях провели остаток вечера. Когда Бонни засыпала, в ее голове звучала ругань Кэролайн.

Дорогой дневник!

Сегодня вечером что-то случится.

Я не умею ни говорить, ни писать, толком не помню, как печатать на клавиатуре, но я посылаю свои мысли Стефану, а он их записывает. У нас нет секретов друг от друга.

Итак, теперь это мой дневник. И…

Сегодня утром я опять проснулась. Я опять проснулась! За окном опять было лето, и все было зеленым. Нарциссы все в цвету. Еще у меня были гости. Я плохо понимаю, что это за люди, но у трех из них цвета сильные и яркие. Я их поцеловала, чтобы больше уже никогда не забыть.

Четвертая была другой. Я видела только грязный цвет и черные полоски. Мне пришлось пустить в ход сильные заклинания белой магии, чтобы она не привела в комнату Стефана темных существ.

Я засыпаю. Я хочу быть со Стефаном, хочу чувствовать, как он меня обнимает. Я люблю Стефана. Я готова сделать что угодно, только бы всегда быть с ним. Он спрашивает: даже летать перестанешь? Даже летать перестану, лишь бы быть рядом с ним и защитить его от любых опасностей. Пожертвую чем угодно, только бы защитить его. Даже жизнью.

А теперь я хочу к нему.

Елена

А Стефану очень неловко, что он пишет в дневнике Елены, но он должен кое-что добавить – вдруг ей когда-нибудь захочется это прочитать, чтобы все вспомнить.

Я записываю ее мысли в виде предложений, но поступали они ко мне не так. Я бы сказал, что они поступали в виде отдельных фрагментов-мыслей. Вампиры привыкают переводить повседневные мысли людей в цельные предложения, но мысли Елены нуждаются в иной расшифровке. Обычно они представляют собой яркие картинки с вкраплениями одного-двух слов.

«Четвертая», о которой она говорит, – это Кэролайн Форбс. Насколько я знаю, Елена знакома с Кэролайн почти с пеленок. Что меня смутило: сегодня Кэролайн пыталась причинить ей вред чуть ли не всеми возможными способами, но, тем не менее, читая разум Елены, я не обнаружил там не только никаких злых чувств, но даже обиды. Чтение такого разума вызывает едва ли не страх.

И вот на какой вопрос мне очень хотелось бы ответить: что происходило с Кэролайн то короткое время, что ее держали в плену Клаус и Тайлер? И насколько сегодня она действовала по своей собственной воле? Может быть, в ней, как зловонные миазмы, остались какие-то частички ненависти Клауса? Или в Феллс-Черч появился новый враг?

И – самое главное – что нам с этим делать?

Стефан,