Возвращение Скарамуша - [115]

Ла Гиш не заставил себя ждать.

— Возможно, вы сочтёте, что вам не стоит больше ничего говорить, монсеньор, когда меня выслушаете, — язвительно заметил он. — Объяснений множество, и — предупреждаю вас — не очень приятных.

— Меня бы удивило, если бы это было иначе. — Принц фыркнул. Как и все неумные люди, он изливал своё дурное настроение, не обременяя себя мыслями о достоинстве, которое пристало августейшим особам. — Я почти оставил надежду услышать когда-нибудь приятные новости. Так уж скверно мне служат.

— Скверно! — От лица маркиза отхлынула краска; побелели даже губы. В его глазах сверкнули молнии. Ни один упрёк в эту минуту не мог бы вызвать у Ла Гиша большего взрыва негодования. Он отбросил последние остатки почтительности, принятой в обращении с царственными персонами. — Вы сказали, вам скверно служат, ваше высочество? Бог мой! — На миг маркиз замолчал, словно от возмущения не находил слов. — Я приехал из Тулона, который три месяца назад признал короля, признал вас. С тех пор, как мы подняли там королевское знамя, наша сила росла. К нам стекались роялисты со всей страны; присоединились к нам даже те, кто не поддерживал монархию, но после падения жирондистов озлобились на нынешнее правительство. В Тулон пришёл английский флот под командованием адмирала Худа, к нам на помощь поспешили войска из Испании и Сардинии. Восстание в Тулоне открывало возможность поднять весь юг, привести его в движение, которое очистило бы Францию от революционной заразы. Чтобы добиться этого, чтобы пробудить энтузиазм и укрепить мужество восставших, нам требовалось присутствие одного из принцев крови; ваше, монсеньор, поскольку вы представляете Францию и фактически являетесь главой дома, за который мы сражаемся. Столь бесспорного доказательства нашей преданности, казалось нам, достаточно, чтобы привести вас к солдатам, проливающим за вас кровь. Когда выяснилось, что это не так, мы стали посылать к вам курьера за курьером, мы убеждали, заклинали, чуть ли не приказывали вам занять надлежащее место во главе вашей армии. Шли дни, недели, месяцы, но ни чувство долга, ни наши просьбы не побудили вас сдвинуться с места, и наше мужество стало иссякать. Люди начали спрашивать себя, как могло случиться, что принц крови пренебрёг чувством долга по отношению к тем, кто готов отдать за него жизнь.

— Сударь! — свирепо перебил его регент. — Вы позволяете себе нестерпимые выражения. Я не стану вас слушать, пока вы не соблаговолите обращаться ко мне с подобающим почтением. Я не стану вас слушать.

— Станете, клянусь Богом, даже если это мои последние слова. — Маркиз встал между регентом и дверью и таким образом сделался хозяином положения физически. А его праведный гнев помог ему овладеть ситуацией и в моральном отношении.

— Господин д'Антраг, я взываю к вам! — вскричал принц. — Ваш долг — вступиться за меня.

Господин д'Антраг, которого безмерно смутило поведение и выражения Ла Гиша, услышав этот призыв, стушевался окончательно.

— Но что я могу поделать, монсеньор, если…

— Ничего. Вы не можете сделать ничего, — грубо оборвал его маркиз. — Поэтому лучше помолчите.

Регент шагнул вперёд. На его побледневшем лице блестел пот.

— Пропустите меня, сударь. Я не стану вас слушать сегодня. Завтра, если ваш рассудок будет в лучшем состоянии, я, возможно, приму вас.

— Завтра, монсеньор, меня здесь не будет. Я выезжаю на рассвете. Мне надлежит ехать в Брюссель по делам службы вашему дому. Так что вам придётся выслушать меня сегодня. Вы должны знать то, что я имею вам сказать.

— Боже мой, господин де Ла Гиш! У вас хватает наглости удерживать меня насильно?!

— У меня есть долг, монсеньор! — прогремел маркиз. — Вам следует знать, что за последний месяц в Тулоне распространились крайне нелестные для вас слухи. Эти слухи ставят под угрозу дело монархии.

— Слухи, сударь? — Регент застыл как вкопанный. — Что за слухи?

— Говорят, будто пока люди истекают кровью и умирают за вас в Тулоне, вы развлекаетесь здесь любовной интрижкой; будто вы не уезжаете из Гамма из-за женщины; будто…

— Довольно, сударь! Я не намерен больше сносить эту… эти оскорбления! Это бессовестная ложь!

— Ложь? — эхом отозвался маркиз. — Вы говорите это мне, монсеньор? После того, как я несколько минут назад застал вас в объятиях вашей девки?

— Д'Антраг! — визгливо возопил регент. — И вы стерпите это? Вы стерпите оскорбление, нанесённое вашему принцу? Заставьте этого человека пропустить меня! Я не останусь здесь ни мгновения. И я не забуду ваших слов, господин де Ла Гиш. Будьте уверены, я ничего не забуду.

— От всей души на это надеюсь, монсеньор, — прозвучал страстный ответ.

Д'Антраг наконец стряхнул с себя оцепенение и шагнул вперёд.

— Господин маркиз, — начал он, положив ладонь Ла Гишу на плечо. Больше ему не удалось произнести ни слова. Сильным толчком левой руки маркиз отшвырнул от себя министра. Д'Антраг отлетел к стене и пребольно ударился спиной. От боли у него перехватило дыхание.

— Одну минуту, и я закончу, монсеньор. Меня прислал к вам граф де Моде, который, как должны были бы знать, возглавляет силы роялистов в Тулоне. Он дал мне очень чёткие указания. Я должен встретиться с вами лично и рассказать вам то, что уже рассказал. Я должен заставить вас вспомнить, если не о долге, то хотя бы о чести. Может быть ещё не поздно погасить эти пересуды и исправить вред, нанесённый вашему делу. Вам надлежит отправиться в Тулон немедленно, пока апатия и уныние верных вам людей не заставят их сложить оружие.