Возвращение росомахи - [107]
Характер лая псов насторожил Топа: в нем слышалась жажда крови. Кого это они преследуют? А лай тем временем приближался. Наконец Топ понял, что зевластые псы бегут по его следу.
Надо уходить!
И тут он совершил ошибку. Вместо того чтобы рвануть вниз, где снежный покров намного глубже, Топ помчался вверх. На покатом, почти безлесом увале, резко обрывающемся в соседний ключ, снег выдуло почти до земли, и собаки живо нагнали тихоходную росомаху. Возмущенно фыркая на предавшего его друга, Топ отступил к стоящему на краю обрыва кряжистому кедру и обнажил клыки так, что стал походить на свирепого демона. Лукьяновские псы отпрянули и, наращивая яростный лай, стали поджидать охотников.
Амур же, пытаясь подойти поближе к другу детства, попал под зловонную струю и, дико вереща, закрутился на снегу. Топ, воспользовавшись моментом, забрался на дерево и затаился в гуще кроны.
Когда подбежали люди и принялись высматривать его среди хвои, он осторожно спустился с обратной стороны кедра и, спрятав голову между передними лапами, покатился меховым шаром по откосу вниз. Лукьяновские лайки кинулись было следом и почти настигли, но на дне узкой, заваленной снегом долины завязли в пухлой перине.
Вдогонку Топу загрохотали беспорядочные выстрелы. Одна пуля со звуком лопнувшей струны прозвенела совсем рядом. Зверь инстинктивно отпрянул в сторону, но бежать продолжал в своей излюбленной манере: несколько боком и как бы сутулясь. При этом выбирал участки с самым глубоким снежным покровом. Достигнув устья ключа, он опять поднялся в горы и залег в курумнике. Топ был в смятении. Он не понимал, почему его хотят убить?
— Росомаху по такому снегу не догнать, — объявил Лукьян. — Ей-то что, лапы широченные.
Пытаясь ободрить Антона, добавил:
— Не расстраивайся, утро вечера мудренее. Завтра чего-нибудь придумаем.
— Думай не думай, а за Амура мне от Пули попадет, — пробурчал подавленный Антон.
Ветер тем временем сменил направление, мороз крепчал. Пар от дыхания густо оседал на суконных куртках и меховых шапках мелкими кристалликами, взъерошенная шерсть собак заиндевела. У Антона с Михаилом побелели носы.
Короток зимний день. Еще короче сумерки. Замерзшие охотники спешили найти затишок для ночевки. Остановив выбор на береговом кармане, Лукьян скинул котомку, расправил уставшие плечи.
— Шабаш, ребята! — выдохнул он. — Теперь можно и чайку испить. Воды, Миша, набирай в пропарине, из снега чай невкусный. А я пока костром займусь. Продрог чтой-то.
Воткнув наклонно ореховую палку с вырезанной зазубриной на конце, Лукьян повесил над огнем котелок, наполненный ключевой водой. Смахнул с валуна снег и, положив на него рукавицы, уселся, как на лавке. Ребята накидали лапника, расстелили меховые спальники и устроились рядом.
Антон достал из котомки хлеб, сало, лук. Крупно нарезал и разложил на чистой холстине. Лукьян торжественно водрузил в центр «стола» бутылку водки. Перехватив удивленный взгляд Михаила, пояснил:
— Подкова иногда подкидывает… Сегодня мне пятьдесят три стукнуло. Отметим?!
Не дожидаясь ответа, отработанным движением набулькал в кружки. Выпили, крякнули, закусили. После второй Лукьян достал мерзлой оленины и настрогал тонкие перламутровые завитки.
— Налетай! Лучше закуси нет! От сырого мяса вся сила! — приговаривал он, с наслаждением отправляя в рот строганину, щепотка за щепоткой.
Выпив третью, промысловик разоткровенничался:
— Я ведь чего из тайги вышел? В последнее время не могу тушки обдирать. Принесу пару, а то и три хвоста, вроде радоваться надо — хорошие деньги, а как представлю, что нужно шкурку снимать, так меня воротить начинает. Рука не поднимается…
— Дядя Лукьян, это вы к чему?
— Да так… о своем… Давай еще по маленькой.
Вот и вторая бутылка опустела. Наскоро поставив палатку, забрались в мешки спать. Похмелившись утром, весь день так и провалялись: дремали, гоняли чаи из чаги.
— Ребята, — заговорил Лукьян, наполняя очередную кружку живительным напитком. — А росомаха ведь в чем-то похожа на нас, промысловиков. Тоже из конца в конец по тайге мотается. Ежели за кем пошла, будет преследовать, пока не уморит вконец. И участки у нее не меньше наших. Только охотится больше в сумерках, а мы посветлу.
— Да уж! Ходок она непревзойденный, — проворчал Антон.
— Знаешь, Антоша, не люблю я этих вредин, но, ежели честно, очень сомневаюсь, что росомаха повинна в смерти твоего отца. К мертвому, конечно, могла подойти, а чтоб на человека напасть, даже раненого, это вряд ли.
— Сговорились вы, что ли?! Сначала Пуля мозги мне парил, теперь вы, — вспылил Антон. — А меня понять кто-нибудь может?
— Сынок, успокойся. Тебе ум застила боль от потери отца. Думаю, он не одобрил бы… Так ведь и зайца можно обвинить, ежели тот вокруг побегал.
— А я слышал, что ханты росомаху очень даже почитают. Говорят, что она — одичавший снежный человек, — неожиданно изрек Михаил.
— Все, хватит! Закрыли тему. Не хотите помогать, не надо! Без вас разберусь, — разозлился Антон, хотя уже и сам начинал сомневаться в своей правоте.
— Ладно, не обижайся. — Лукьян, примирительно похлопал Антона по плечу. — Давай лучше спать…
