Возвращение Париса - [7]

Некому прощать меня... Некому судить...

Прежде всего я пошел к Приаму - и посвятил его в ситуацию. Тот возмутился и обвинил меня в покушении на основы трона. Я настаивал.

- Ты еще можешь все поправить, - убеждал я его, - Чего стоит младенец, которому и двух дней нет от роду! На карту поставлена судьба твоего народа. Не будь эгоистом, Приам! Гекуба еще родит тебе двенадцать детей! Я на твоем месте не стал бы жадничать!

Ребенка удалили из дворца, втайне от Гекубы, которая была еще слишком больна, чтобы принимать решения государственного порядка... Я не интересовался им. Я был уверен, что он умер. Я даже не рассматривал его вблизи, когда он родился, так очевидно было его предназначение. Если такие выживают - то только на горе себе и другим. Ему было два дня, когда я видел его в последний раз.

И, тем не менее, я сразу узнал его. Двадцать с лишним лет спустя. Царевич... Настоящий царевич! Гораздо красивее Гектора. Сильный, дерзкий... но, видимо, совершенно бессердечный... да еще и склонный к похоти - к утонченным артистическим формам порока, к оргиям и пышным увеселениям.

Гекуба тоже его узнала. Хотя и не сразу поняла, в чем дело. Она не помнит своего смертного кошмара, к которому я сумел прикоснуться. Но и без того ее мучат жестокие подозрения. Если бы она все вспомнила, ее ужасу не было бы предела. Парис, особенно в праздничной одежде, - один к одному... тот, Поджигатель...

5.

КАССАНДРА. Я вообще не отсюда. Здесь все не мое. Все чужие. Их можно жалеть и ненавидеть. Любить - нет. Я никого не люблю.

Мне было интересно узнать, чем я от них отличаюсь. Я хорошо подумала и поняла. Во-первых, я умею летать. И частенько делаю это. Я видела такое, что им, вероятно, и во сне не снилось. Как-то я рассказала Поликсене... так... небольшой эпизод... Она сказала, что никогда про такое не слыхала... ни в сказках... никак... Во-вторых, если хочу, то вижу другое лицо человека, а иногда и третье. Этого никто не может, кроме меня, судя по тому, как они хохочут и злятся, когда я про это говорю. Я теперь больше помалкиваю. Что с них взять... В-третьих, у меня много тел, которыми я умею пользоваться... У них тоже не по одному, но знают они только про одно, самое грубое и грязное... Они лишь им и пользуются, да и то, по неведенью, неумело. В - четвертых... Впрочем, и трех пунктов вполне достаточно, чтобы убедиться: я вообще не отсюда...

Откуда? Где все мои? Не знаю...

Я прочла множество книг. Должно быть, мои все умерли. Иногда в книгах я встречаю их следы... Но среди мертвых они мне тоже не попадались...

Среди здешних предпочтительней всех - Эсак. Когда я была маленькой, он учил меня слушать и понимать саму себя. Но я очень скоро догадалась, что многое из того, что мне по природе присуще, - от него безнадежно скрыто. Я перестала учиться... он, чтобы видеть по-настоящему, учился двадцать или сорок лет... а во мне это просто есть. Чему может научить тот, кто сам еще всему не научился?

Еще - мама... У меня посреди лба - глаз. Я им пользуюсь. Иногда. В зеркало его почти не видно - легкое теневое пятнышко... бледно-лиловая сеточка размером с ноготь большого пальца. Так вот, у мамы что-то подобное проступает время от времени на лбу... подрожит, померцает - и исчезнет. Она об этом не знает ничего. Я ей не говорю. Потому что во всем остальном она мало чем отличается от Эсака. А про него мне уже давно все ясно...

Я здесь совершенно одна. Что - пыльные лабиринты книгохранилищ, кабаки и лавчонки, сады богачей и рабские бараки, где я появляюсь, изменившись до неузнаваемости?.. Аристократы и демос... торговцы и художники... жрецы и гетеры... Я примерила все маски, освоила все роли, меня все признают своей. Я - никого. Жизнь течет сквозь меня, как вода сквозь марлю, ничего во мне не задевая... только на поверхности сознания остается грязный налет. Я легко избавляюсь от него: стоит лишь встряхнуться. Немного музыки... И все!

Я перестала искать. Так же, как когда-то перестала учиться. Я смирилась со своей участью. Таков мой удел, - сказала я себе. Надо запастись терпением. Когда-нибудь я узнаю, ДЛЯ ЧЕГО меня сюда поместили... Или - ЗА ЧТО меня сюда заточили... Я перестала спрашивать. Я попыталась просто БЫТЬ.

И тут появился Он. Спустился с гор, как какой-нибудь полубог.

Ничего тут объяснять не надо - у него глаз во лбу. Точно такой же, как у меня. Отчетливый, но незрячий. Такое впечатление, будто кто-то нарочно стирал отметину с его лица, но так до конца и не стер. Глаз есть. Но бесполезный, как пустяковое украшение.

Мне радостно глядеть на него. Его зыбкие душевные состояния развлекают меня и раздражают. Он не слишком умен (в обычном смысле слова), иной раз в гневе я про себя обзываю его пошляком и ничтожеством, зато он способен создавать прекрасные мыслеобразы, которые могут жить собственной жизнью... Однажды в обычном ночном полете я захватила его сон - и мы, как демоны, взявшись за руки, до утра летали вместе... В другой раз мы отправились с ним на Иду, и он показал мне красивый грот, весь затопленный лунным светом. Он уверяет, что пару лет назад его посетили здесь три самые прекрасные богини... и он даже, якобы, взялся рассудить их... как бы это помягче сказать... олимпийскую свару... Смешной!