Возвращение - [42]

— А, вы господин Онодзаки?

— Да, я обещал принести иллюстрации сегодня, и вот я здесь.

— Большое спасибо. Извините, что мы доставили вам столько неприятностей. — Он предложил им сесть. — Извините, что у нас так тесно.

Один угол узкой комнаты был завален книгами, стены были оклеены рекламными плакатами, некоторые из сотрудников громко разговаривали по своим телефонам, и всё это делало атмосферу в редакции довольно оживлённой. Но в глазах Саэко она выглядела странным миром, в котором в беспорядке смешались люди и пыльные книги, а отсутствие Томоко, которую она так ожидала увидеть, ещё более усиливало это чувство.

Ателье «Одуванчик» состояло из двух комнат, которые были разделены деревянной перегородкой. Задняя комната, оформленная в японском стиле, представляла собой как бы рабочий цех со швейными машинками и другим необходимым оборудованием, и в ателье её называли «Кулисами». Европейская комната с трёхстворчатым зеркалом, служила для приёма клиентов и одновременно играла роль примерочной.

Томоко работала за большим деревянным столом у окна рядом с трёхстворчатым зеркалом. В утренние часы на него падали яркие лучи солнца и освещали лежащие волнами свежепорезанные куски материи, которые отражались в зеркале как разноцветная мозаика. Сама Томоко, подобно олицетворению ярких цветов, сидела неподвижно, глубоко задумавшись над эскизом модели. По утрам на швейных машинках не работали, и в комнате было тихо. Окно было открыто навстречу весеннему солнцу, и кружевные занавески, смягчающие его яркие лучи, слегка колебались от дуновения лёгкого ветерка. Томоко сняла свой жакет, и яркий кружевной рисунок занавески на какой-то момент отражался на её левом рукаве, а затем исчезал.

Взяв карандаш, Томоко внесла некоторые изменения в выкройке корсажа летнего платья, которое она моделировала. В это время у ателье было больше всего заказов, так как клиенты в летний период, казалось, имели больше всего денег.

Владелица ателье «Одуванчик» училась в школе вместе с матерью Томоко. Её муж после войны был уволен с государственной службы, а небольшие накопления ушли на оплату новых налогов или были заморожены согласно послевоенному законодательству. Она решила попытаться зарабатывать на жизнь женскими руками, мобилизовав нуждающихся друзей, молодых жён и девушек из числа своих родственников, и в результате было создан «Одуванчик».

Мать Томоко ухватилась за возможность разрешить давнее тайное беспокойство за будущее дочери, и её планы сделать её независимой от дома Оки начали наконец осуществляться. Томоко быстро стала одной из самых ценных работниц «Одуванчика». Она в отличие от большинства женщин после войны поступила на работу не из-за чистой необходимости, а была к ней уже подготовлена и сразу полюбила её. С детских лет её мать готовила Томоко к трудовой деятельности и, если бы не открылся «Одуванчик», она мечтала когда-нибудь начать собственное дело. Не указывая своего имени, она уже начала писать для журналов статьи по кройке и шитью европейской одежды.

Работой ателье руководила группа женщин старшего возраста, все они были друзьями и выпускницами женского колледжа, у большинства их них мужья погибли на войне. Томоко с удовольствием занималась моделированием, а также другими практическими вопросами. Она была самой молодой среди других женщин, которые приходили на работу по очереди, но они относились к ней как к взрослой, ибо она часто помогала им разрешать возникающие у них проблемы. Когда Томоко молча сидела за столом, сконцентрировав всё своё внимание на работе, она напоминала студентку, погруженную в чтение учебников.

Когда кто-то, не постучавшись, открыл дверь ателье, Томоко от неожиданности повернулась с видом рассерженного ребёнка.

— Томоко, к тебе посетитель, — предупредила её заведующая ателье, и, обращаясь к вошедшей, сказала: — Пожалуйста, входите. Извините за беспорядок.

Томоко поднялась навстречу посетительнице и, увидев её, широко раскрыла глаза от удивления. Учитывая, что сама Томоко занималась моделированием, ей было достаточно одного взгляда, чтобы определить, что костюм вошедшей женщины был хорошо сшит, великолепно сидел на ней и что она умела его носить. Но что ещё больше поразило Томоко, так это её холодная красота, в которой было что-то демоническое. Её большие глаза, ясно очерченный узкий нос и рот производили впечатление твёрдости характера. Она имела стройную фигуру, но некоторая округлость форм её тела мягко вырисовывалась в линиях шерстяной материи костюма, не вызывая ассоциации с полнотой.

Её большие глаза с улыбкой взглянули на Томоко, а затем она спокойно осмотрела комнату.

— Какая у вас приятная комната!

— О нет. Мне всегда стыдно за постоянный беспорядок.

Саэко посмотрела на себя в трёхстворчатом зеркале под разными углами, поворачиваясь на деревянном полу среди танцующих бликов от лучей утреннего солнца. Затем она, мягко улыбаясь, вновь посмотрела на Томоко.

— Вы знакомы с господином Онодзаки, художником, не правда ли?

Томоко почувствовала себя неловко от этого вопроса и слегка покраснела.

— Я недавно была вместе с господином Онодзаки в редакции журнала Etoile, куда он приносил свои рисунки. Мы с ним только что расстались, и я даже знаю, как вас зовут — Томоко Мория. Какое милое имя. Более того, господин Онодзаки рассказал мне, как вы красивы — он пел такие дифирамбы о вас.