Возвращение - [2]

Мужчины вошли в дом, жена и дети — за ними. Бродяга сел и принялся за еду, потупившись под устремленными на него взглядами.

Мать, стоя посреди лачуги, не отрывала от него глаз; обе старшие девочки, дочки Мартена, одна с последышем на руках, прислонились к притолокам и с жадным любопытством всматривались в чужака; два малыша, которые устроились на остывшей золе очага, — и те бросили играть с закопченным котелком, словно их тоже заинтересовал новый человек.

Левек, пододвинув себе стул, спросил:

— Значит, вы издалека?

— Из Сета.

— Неужто все пешком?

— Да. Пойдешь и пешком, коли денег нет.

— И куда ж вы идете?

— Шел сюда.

— У вас тут есть кто?

— Может, и есть.

Они замолчали. Как ни голоден был пришелец, ел он не спеша: откусит хлеба, запьет сидром. Лицо у него было увядшее, худое, все в морщинах — натерпелся он, должно быть, немало.

Вдруг Левек спросил:

— Зовут-то вас как?

Незнакомец, не поднимая головы, буркнул:

— Мартеном.

Мать почувствовала какую-то странную дрожь. Она шагнула вперед, словно пытаясь получше рассмотреть бродягу, и, опустив руки, замерла с раскрытым ртом. Все молчали. Наконец Левек спросил:

— Вы здешний?

— Здешний, — подтвердил тот.

Теперь он тоже поднял голову, глаза его встретились с глазами женщины, остановились, застыли, как будто взгляды их зацепились друг за друга.

Внезапно она проговорила низким, дрогнувшим, изменившимся голосом:

— Это ты, муженек?

Он медленно вымолвил:

— Да, я.

И все так же не двигаясь с места, вновь принялся жевать.

Левек, скорее удивленный, чем взволнованный, переспросил:

— Это ты. Мартен?

Тот просто повторил:

— Да, я.

Второй муж полюбопытствовал:

— Откуда ж тебя принесло? Первый рассказал:

— С берегов Африки. Мы сели на мель и затонули. Спаслись всего трое — Пикар, Ватинель и я. Потом нас поймали дикари, продержали у себя двенадцать лет. Пикар с Ватинелем померли. Меня подобрал один путешественник, англичанин, довез до Сета. Вот я и пришел.

Тетка Мартен заплакала и уткнулась носом в передник.

Левек пробормотал:

— Как же теперь быть?

Мартен спросил:

— Ты ее муж?

Левек подтвердил:

— Да, муж.

Они посмотрели друг на друга и замолчали. Потом Мартен обвел глазами окруживших его детей и указал головой на девочек:

— Мои?

— Твои, — отозвался Левек.

Мартен не встал, не обнял их, только изумился:

— Господи, до чего ж большие! Левек повторил:

— Как нам теперь быть?

Мартен задумался: он тоже стал в тупик. Наконец решился:

— Как скажешь, так и будет. Я на тебя зла не держу. Только вот с домом загвоздка. Ребят у меня двое, а у тебя трое — каждому свои. Мать — то ли тебе, то ли мне, твое дело. Тут я не перечу. А уж дом — мой: мне его отец оставил, я в нем родился, и бумаги у нотариуса есть.

Тетка Мартен, негромко всхлипывая, прятала лицо в синий холщовый передник. Старшие девочки прижались друг к дружке, беспокойно поглядывая на отца.

Мартен доел хлеб. Теперь и он спросил:

— Так как же будем? Левека осенило:

— Пошли к кюре — пусть рассудит. Мартен встал, шагнул в сторону жены, и вдруг она, рыдая, бросилась ему на грудь.

— Ты вернулся, муженек! Бедный мой Мартен, ты вернулся!

Она обхватила его руками, словно ее нежданно овеяло дыханием прошлого, и воспоминание, всколыхнув ей душу, воскресило их молодость и первые объятия.

Мартен, тоже растроганный, стал целовать ее в чепец. Услышав плач матери, оба малыша, сидевшие на очаге, дружно ударились в рев, а последыш пронзительно, как испорченная дудка, запищал на руках у младшей дочки Мартена.

Левек ждал у двери.

— Пошли, — позвал он. — Надо разобраться. Мартен отпустил жену, и та, заметив, что он глядит на дочерей, прикрикнула:

— Поцелуйте отца-то!

Девочки подошли одновременно, не проронив ни слезинки, недоумевая и малость побаиваясь. Он звонко, по-крестьянски чмокнул одну за другой в обе щеки. Последыш, видя, что к нему приближается чужой, зашелся в таком истошном плаче, что у него едва не сделались судороги.

Мужчины вышли.

Проходя мимо кабачка «Для торговцев», Левек предложил:

— Пропустим по стопочке?

— Я не против, — согласился Мартен.

Они вошли в пустое еще помещение и уселись.

Левек крикнул:

— Эй, Шико, две стопки водки да покрепче! Мартен вернулся Понимаешь, Мартен, первый муж моей жены. Тот самый, с «Двух сестер», что пропал без вести. Пузатый, краснорожий, заплывший жиром кабатчик принес в одной руке три стопки, в другой бутыль и, как ни в чем не бывало, спросил:

— Ишь ты! Значит, вернулся, Мартен? Мартен ответил:

— Значит, вернулся.