Возвращение миледи - [22]

– А на самом деле? – спросила я.

– А на самом деле Наталья здорова как лошадь, и ни о каком раке и речи нет. Об этом я и сказала этой женщине, а заодно спросила, сколько денег и вещей этот мерзавец у нее уже вытянул.

– Но он же, как я поняла, не бедствует, – удивилась я.

– А таким, как он, вышедшим из самого отребья, всегда и всего мало, – с презрением заметила Погодина. – Уверена, что эта предпринимательница была не единственной, с кем Базаров спал и кого обирал! Он похотлив, как мартовский помойный кот, и так же неразборчив в связях.

– Это я уже поняла, – кивнула я.

– После школы пути Игоря и Виктора надолго разошлись: Виктор поступил в военное училище, а Игорь пошел в армию, а потом стал учиться в политехе. Он, то есть Игорь, довольно поздно женился, потому что никак не мог забыть свою первую любовь. Он никогда не рассказывал мне подробности, но я поняла, что закончилась она трагично. Потом Зоя Федоровна уговорила его жениться на дочери своей подруги Елене, и у них родились погодки Николай и Зоя. Жили они как все – ни хуже ни лучше, когда в Тарасове появился Базаров.

– Мне сказали, что Дроздов выкупил его из чеченского плена, – сказала я.

– Очередное вранье! – скривилась Погодина. – То есть Наталья действительно пришла к Зое Федоровне с этой сказкой, и та заставила Игоря дать деньги...

– В благодарность за то, что Виктор в детстве с ним играл? – спросила я.

– Не только, – покачала головой Светлана Юрьевна. – Наши недостатки – это продолжение наших же достоинств. Зоя Федоровна не ума палата, но женщина очень добрая, и, когда в их семье появились деньги, она начала помогать людям, а особенно тем, кто к ней был когда-то добр.

– Ее стали величать благодетельницей! Заглядывать в глазки! Льстить! Дуть в уши! Ей это понравилось, и она возомнила о себе невесть что! И Базаров с семейством, прогнувшись дальше некуда, оказались в первых рядах, оттеснив всех остальных и став единственными любимчиками и главными подопечными? – закончила я.

– Совершенно верно! – усмехнулась Погодина.

– А что на самом деле произошло? Зачем им понадобились деньги? – спросила я.

– Базаров действительно служил в Чечне и... Продавал оружие боевикам. Его на этом поймали, но скандал поднимать не стали, а...

– Поставили условие, что он щедро откупится, и тогда ему дадут возможность уйти из армии чистеньким? – догадалась я.

– Вот именно! – подтвердила Светлана Юрьевна. – Игорь потом это точно выяснил, но... Время было уже упущено! Базаров прочно обосновался в Тарасове, втерся в доверие к его матери, и любое замечание в адрес Базарова она воспринимала как личное оскорбление, а его жена, бывшая портниха, стала со временем у Игоря главным бухгалтером.

– Воруют! – уверенно сказала я.

– Не то слово! – гневно заявила Погодина. – Хапают и ртом, и всеми другими возможными местами.

– И как же Игорь Николаевич все это терпит? – удивилась я. – Внешне он не производит впечатление тюфяка.

– Видите ли, – вздохнув, сказала Светлана Юрьевна. – Он всегда очень любил и очень жалел свою мать! Если она начинала плакать, тут же уступал! Сначала в мелочах, а потом...

– Потом у нее аппетит пришел во время еды, и она начала командовать им, а он привычно уступал, сдавая одну позицию за другой.

– Точно! – кивнула она. – Потом, чтобы усилить давление, Зоя Федоровна начала хвататься за сердце...

– Она что, больна? – спросила я.

– Как сборная России по пятиборью, – усмехнулась Светлана Юрьевна. – И Игорь об этом прекрасно знает.

– Извините, но такой любви я не понимаю! – покачала я головой.

– Да не осталось там, наверное, уже никакой любви! – отмахнулась Погодина. – Есть ненависть за свою испоганенную жизнь, которую подавляет въевшаяся в подкорку жалость.

– Гремучая смесь! Каторжанин и его кандалы! – заметила я. – У супругов такое порой закачивается убийством.

– Знаю! – кивнула она. – Было у меня несколько таких подзащитных, и я всегда, понимая и сочувствуя им, добивалась условного наказания.

– Ну и когда наступит конец его терпению? – спросила я.

– Когда-нибудь наступит, – пожала плечами Погодина. – Он же не только внешностью, но и характером в отца пошел.

– Кстати, а как Николай Петрович ко всему этому относился? – поинтересовалась я.

– А он ни во что не вмешивался, потому что считал себя не вправе – они же очень много лет прожили без него, – объяснила Светлана Юрьевна.

– Ну, в общем и целом расклад ясен, – сказала я. – Ну, а что было потом?

– Потом убили семью Игоря, – ровным голосом сказала Погодина.

Мне показалось, что я ослышалась.

– Что вы сказали?

– Я сказала, что та автокатастрофа не была случайной, – твердо заявила Светлана Юрьевна. – Это было предумышленное убийство!

«Еще один неизвестный ранее факт!» – ошеломленно подумала я и спросила:

– У вас есть доказательства?

– Только косвенные, но это совершенно точно. Я уверенно об этом говорю, потому что именно меня назначили защищать водителя «КамАЗа».

– И какие же? – заинтересовалась я.

– Понимаете, я хотела добиться для него подписки о невыезде, а он отказался, – развела руками Погодина.

– Странно, – заметила я и спросила: – Он это как-то объяснил?

– Да! Сказал, что теперь, – выделила Погодина, – его точно убьют, так уж лучше в СИЗО, чем дома, где его семья может вместе с ним пострадать. А потом, во время нашего дальнейшего разговора, проболтался, попросив... Я его слова дословно помню! «Да вы особо не старайтесь, Светлана Юрьевна! Я знал, на что шел, да не знал, что меня так подставят!» И эта фраза меня насторожила. Потом его задушили в камере, и я видела акт вскрытия – у него был рак поджелудочной железы и многочисленные метастазы, так что жить ему оставалось недолго.