Возвращение - [73]

Лица тех, кто навсегда останется в памяти, врезаясь резцом скульптора, создающего шедевр. Именно шедевр. А как еще, когда скульптором выступает само время? И лица тех, кто вместе с тобой, плечом к плечу, шел в этот самый первый бой – всегда будут рядом. Молодые, полные жизни даже тогда, когда их уносят на плащ-палатках, а командир уже убирает поблескивающие жетоны в карман разгрузочного жилета. Ведь они всегда останутся с тобой, так же как и лица тех, кто ушел в никуда там, в уже ставшей прошлым жизни.

Война, превратившаяся в неотъемлемую часть самого тебя, въевшаяся в кожу запахами крови, пороха, немытых тел и земли, поднимаемой в воздух пулями и осколками. И долгий-долгий путь домой, туда, где уже ничего не осталось от далекого и прекрасного прошлого. И ожидание того, что там, куда ты идешь, тебя ждут, наконец, тепло и любовь.

Твой город, такой небольшой и такой огромный, если вспоминать его из глубины детской памяти. Вмещающий в себя все и ничего, бывший тем, что и называется простым словом – Родина. Не утопающий в зелени, а просто полный ею до той степени, которая необходима. Три постоянно горящих газовых факела, запах которых вызывает у всех остальных только гримасы недовольства, а для тебя он… то, без чего что-то не так.

И мерцающая зеленью Волна, в одно мгновение превратившая его во что-то другое, злое, безумное и не твое. Стоило ли хотя бы попробовать вернуть его назад, возвращая и ту, настоящую жизнь, но потерять при этом свою, давно ставшую ее подобием? Наверное, да?

Высокий мужчина в потертой застиранной «горке» смотрел перед собой и улыбался, уже давно прекратив гладить заснувшего навсегда громадного серого пса. Смотрел перед собой и видел невысокий забор, светло-голубой дом в три окна на улицу, бабушку, режущую яблоки, и старого кота-бандита. Он смог вернуться домой…

Глава 10 Колыма – «Четверка»

Не теряй ни минуты, беги,

Не замечая преград и препятствий.

Расправив крылья, лети,

Погоня за счастьем.

«Двигай на свет» (Look Inside)

Отвлекли, ох и отвлекли смока, чего греха таить. И отвлекли-то сами «серые», да так, что хоть стой, хоть падай…

Ну надо же такое придумать, а? Шандарахнуть из ракетницы снарядом с самонаводящейся головкой с тепловым датчиком, нацеленным на габаритные объекты. Не, оно все понятно, целились-то по Крюку, и вполне обоснованно, все верно. Так как, ликвидировав голема, нас можно было бы взять прямо голыми руками, ну, практически. Вот только кто это у них, обычно таких последовательных и умных, догадался это сделать во время захода смока на новую петлю?!! Вот только прикиньте, что масса смока, пусть и не самого крупного, всяко больше, чем у Крюка, с его весом под двести килограммов. И больше кэгэ так на сто как минимум. Так в кого, спрашивается, полетит ракета?!!

Все верно, и красивая серебристая фиговина, виртуозно подкручиваясь в воздухе и выпуская белесый шлейф, пошла в сторону нашего кожистокрылого друга. Не знаю, как он успел ее заметить, но определенный финт ушами тварюга сотворила. Выкрутилась так, что ей позавидовал бы любой летчик-испытатель, умеющий выполнять фигуры высшего пилотажа. Ушла в сторону, пропуская ракету над собой, скрутила хвост в подобие какого-то сложного бублика и умудрилась наподдать его концом аккуратно в середку ракеты. Етит-колотит, прямо как в мультфильме каком-нибудь про кота с мышонком. Но ракета, естественно, все-таки громыхнула, и очень, скажу я вам, неплохо она это проделала.

Смока зацепило, и, скорее всего, очень даже хорошо. Рев, достигший максимума с ужасающий скоростью, снова вогнал в землю. Мне еле-еле получилось заставить собственное тело двигаться, и я побежал дальше по улице. Нет, а как еще поступать, когда судьба подкидывает такую возможность? Не выдержав, оглянулся, чтобы лицезреть прекрасное зрелище.

Смок, очень обидевшись на сектантов, атаковал. Было заметно, что разрыв ракеты, происшедший очень близко, повредил ему что-то необходимое для нормального полета. Чудище заметно кренило на левый бок, заставляя усиленно работать правым крылом, но, казалось, его нисколько не смущает факт собственной неполноценности. Оно все так же упорно шло в атаку на превосходящие его числом силы противника, большое и страшное, как штурмовик. Правда, обреченный на гибель штурмовик. Есть в этих непонятных чудах одна особенность – боли они не чувствуют или тщательно это скрывают, не обращая внимания на многочисленные попадания. Но огнестрельные раны остаются ранами, которые наносят для того, чтобы лишить врага возможности двигаться с последующим уничтожением. А сейчас против него был почти полноценный взвод, вооруженный разным по калибру и огневой мощи оружием.

– Пикассо, мать твою за ногу!!! – завопил Сдобный. – Валим, хватит оглядываться.

Да валим, валим, конечно. Последнее, что я увидел, было два пулеметчика и след от выстрелов РПГ, еще более накренившийся смок и полное пока отсутствие погони за нами. Ходу, ходу, рейдеры и один голем!!!

А ходу надо было давать, потому как времени на то, чтобы завалить смока, у «серых» много не уйдет. Если бы крылатые прибегали к взаимопомощи, то да, но они никогда этого не сделают, так как люто ненавидят друг друга и постоянно устраивают побоища в воздухе. Так что, Пикассо, бежим, как трусливый заяц, двигаемся в сторону того самого куска Колымы, где можно будет хотя бы попытаться раствориться и пропасть. Лишь бы там не было тех же вездесущих «пуритан», которые явно решили очень плотно взяться за наши скромные персоны.