Возвращение Крестного отца - [13]

— Это Змеиный остров? — спросил Молинари, показывая на узкую полоску земли.

— Совершенно верно! — ответил пилот.

— Куда же мы сядем? — поинтересовался Фалконе. — В этот крошечный огород?

Остров занимал чуть больше сорока акров и был в десять раз меньше Центрального парка Нью-Йорка. «Огородом» Фалконе назвал посадочную площадку, очень похожую на вспаханную грядку. На север тянулась длинная коса, которая, как всем казалось, заходила в канадские воды. Естественно, во время «сухого закона» ловкие ребята этим активно пользовались.

Остров находился в частном владении и принадлежал Соединенным Штатам настолько формально, что на нем выпускались собственные почтовые марки.

— Он гораздо больше, чем кажется сверху, — заверил пассажиров Джерачи. Остров принадлежал его крестному, а сам Ник никогда на нем не был.

Молинари потрепал Фалконе по плечу.

— Расслабься, дружище!

Фрэнк кивнул и угрюмо уставился на пустую кофейную чашку.

Через секунду они едва не упали в озеро — нисходящий воздушный поток, словно рука великана, швырнул самолет к воде. Перед глазами Джерачи мелькнули серые волны. Взяв себя в руки, он выровнял корпус самолета и набрал высоту.

— Ну-у-у, с первой попытки не вышло, — протянул Ник, дергая ручку управления. — Попробуем еще раз.

— Парень, ты нас убьешь, — простонал Молинари, который был всего на два года старше Ника.

Джерачи прочел Двадцать третий псалом на латыни, а когда дошел до места, где говорится, что человек не боится зла, вместо «потому что на все воля Твоя» сказал «потому что я самый крутой засранец Нью-Йорка».

— Никогда не слышал этот псалом на латыни, — засмеялся Фалконе.

— Ты знаешь латынь? — удивился Молинари.

— Учился в церковной школе.

— Наверное, тебя исключили в первую же неделю! Хватит болтать, не отвлекай пилота, Фрэнк.

Джерачи поднял вверх большой палец, показывая, что все отлично. Он поймал слабый ветерок, так что вторая попытка приземлиться оказалась более чем удачной. Лишь теперь, когда полет был окончен, одного из телохранителей начало рвать. Почувствовав отвратительный запах, Ник тут же закрыл рот ладонью. Другой телохранитель оказался не так проворен и испачкал одежду блевотиной. Через несколько минут на посадочной площадке показались люди Форленца в желтых дождевиках.

Пассажиры покидали салон, а Ник открыл окно, жадно вдыхая свежий воздух. Встречающие учтиво раскрыли над гостями огромные зонты, механики поставили под шасси подпорки, а носильщики вынесли из салона весь багаж за исключением небольшой кожаной сумки. У посадочной площадки Молинари и Фалконе ожидал черный экипаж с малиновой обивкой салона, запряженный тройкой белых коней. Он отвезет дорогих гостей на вершину холма.

Джерачи дождался, пока оба дона и их перепачканные рвотой телохранители сядут в экипаж. Как только они скрылись из виду, Ник сам понес кожаную сумку вверх по холму. Вот он открыл неприметную дверцу и по ступенькам спустился в грот, где когда-то располагалось процветающее казино. Мимо эстрады для оркестра и обвитой паутиной барной стойки он прошел в раздевалку и включил свет. На задней стене были раздвижные металлические двери, как в подземных гаражах Бруклина, а в остальном обстановка напоминала пентхаус где-нибудь в Вегасе: огромная кровать, бархатная обивка, мраморная ванна. За раздвижными дверями располагался склад, где хранились консервированные продукты, противогазы, кислородные канистры, баллоны воды и даже радиоприемники, работающие на коротких волнах. Прямо в скалу была вмонтирована огромная цистерна с топливом, а где-то еще наверняка скрывались другие комнаты и склады. Так что, если полиция вдруг устроит облаву, какой-нибудь маньяк захочет убить босса мафии или русские сбросят атомную бомбу, дон Форленца сможет укрываться здесь годами. Крестный Ника руководил бригадой геологов-старателей, которые занимались добычей соли в копях под кливлендским озером. Злые языки болтали, что про соль никто и не думает, а старатели день и ночь роют туннели со дна озера к Змеиному острову. Ник рассмеялся. Он, сын водителя грузовика, стоит в бункере, куда простой смертный и не мечтает попасть! Джерачи переложил деньги в сейф и застыл на пороге склада.

Деньги — просто иллюзия. Изящная кожаная сумка, в которой они лежат, имеет большую ценность, чем эти бумажки.

Деньги — всего лишь фантики, в которые играет правительство. Сотни тысяч фантиков, не стоящие и одного процента товара, стоимость которого они должны обеспечивать. Правительство — вот самая сильная банда! Печатают фантики, издают законы и уверены, что все им сойдет с рук! Насколько понимал Джерачи, бумажки, которые он привез на остров, — месячный доход от казино, которым владели Корлеоне и Форленца, и собранная рэкетирами дань. В этих бумажках — труд сотен людей, а они служат во благо небольшой группы избранных. Никчемные бумажки, ради которых дон Форленца продаст собственную мать. Пестрые фантики!

«Ты слишком много думаешь!» — часто говорил Нику отец.

Фредо открыл окно и протянул офицеру таможни водительские права.

— Мне нечего декларировать.

— А там что? Апельсины?

— Где апельсины?

— На заднем сиденье!