Возвращение короля - [7]

Но воззвали к Вечному Четверо Светлых:

— О Всесущий, явив грозу, яви и справедливость! Без воли твоей не одолели бы смертные мятежника. Твой он пленник, не их. Сам реши его судьбу: хочешь — убей, хочешь — помилуй…

Вечный же, услышав это, отнял бунтаря у земного владыки и, призвав к себе, спросил:

— Знаю, зачем пришел к людям. Престол отцов возжелал поднять вновь из тлена. Спрошу иное: почему позволил низшим топтать высших, в крови их купаться?

И ответил Вечному побежденный:

— Средь простых скрываясь, набирая года, видел я их жизнь. Нет в ней правды, ибо не должен, человек жить, подобно скоту; и смерти ждать, как блага, дабы после нее лишь попасть в Царство Солнца!

Дерзки были слова. Бестрепетен взгляд.

Разгневался Вечный.

И присудил.

Не на господ поднял ты руку, ничтожный, но на меня, замыслив поставить на греховной земле Светлое Царство. Потому караю тебя страшнее, чем смог бы покарать император, кровный враг твои. Ездить тебе отныне но свету бессмертным и неприкаянным, скорбящим и бессловесным, видеть горе и слезы тех, кого тщился оборонить, но быть не в силах вмешаться.

Так сказал Вечный. Грозен был его глас. И Четверо Светлых не посмели вступиться.

И добавил Вечный:

— Кровь невинных и бессильных, лишь родством и гербом виновных, пролитая с попустительства твоего, взывает ко мне, не умолкая ни на миг. Не желаю вдыхать ее запах. Твоя вина, тебе и нести.

Сказав так, окунул мятежника в алый ручей у ног своих и вынул оттуда, когда окрасились латы кровавым багрянцем. Сделав это, смягчился, ибо понимал — жестока кара, и сознавал: не по вине назначена, но в запальчивости.

Тогда-то и изронили слово свое Четверо Светлых:

— Сказанное Вечным не отменить. Но по праву, данному нам господином всего, Всесущным строителем мира, добавим свое к приговору. Ездить же тебе в багряных проклятых латах, смотреть на горе, слышать зовы о помощи — и не мочь вмешаться. Но лишь до той поры, пока мера зла под солнцем не превысит предела дозволенного. Когда же свершится такое, иди к обиженным. Без слов поведешь. И принесешь удачу.

И поехал Багряный по земле, бессмертный и бессловесный; все горе мира видел и все стоны слышал — вмешаться же не мог. Менял коней, не спрашивая хозяев. Кто воспротивится проклятому? Порой, завидев, звали люди Багряного, по, не останавливаясь, проносился он мимо…

Ибо не пришел еще предел горю людскому.

Но ведомо ли кому, где тот предел?»

Источник: Сборник «Фольклор цивилизаций третьего уровня»

Издание Галактического Института Социальных исследований.

Секция филологии. Земля — Валькирия — Тхимпха-два.

Том 4. Глава XIX. Страницы 869-871.

3

Бегать по лесу и аукать я не стал. Какой смысл? Испорченные киберы сами по себе не пропадают. Их могут изъять. Кто? Это второй вопрос. На него с моей компетенцией не ответишь. По инструкции положено запросить Центр, подтвердить полномочия и только потом принимать меры. Свой резон в такой системе есть. Хотя… Инструкции пишут те, кто давным-давно успел забыть, что такое живое дело: недаром же говорится, что по инструкции хорошо только помирать. Не смешно, но точно. Тогда, семь лет назад, на улицах горящей Кашады Энди крикнул нам: «Бегите!», а сам залег за кладбищенской оградкой, но я все медлил, и Энди, повернувшись, еще раз крикнул: «Да беги же…» и выматерился; и глаза у него были бешеные, а из-за поворота уже выруливали, перхая соляркой, бэтээры с парнями в черных капюшонах, и все это было до омерзения не по инструкции, да никаких инструкций на сей счет и не было. Откуда? Бубахай, «лучший друг Земли», решил идти своим путем, и его люди, порезав полкабинета, блокировали посольский квартал; Кашада агонизировала, и мы трое были уже бессильны что-то изменить, а остальных накрыло прямым попаданием. Там, в трех сотнях метров, в полувзорванном посольстве нас ждали, но ждали зря, а Серега закатил глаза и хрипло дышал, и у Энди в руках дергался автомат, одолженный у трупа на перекрестке. Это была не институтская работа, нас специально затребовали дипломаты; «Беги!» — и я побежал, утягивая на плечах Серого, и по пляжу сумел-таки выползти к окраинам, а Энди вернулся только через неделю, когда Бубахая извели, но вернулся уже упакованным в футляр с кашадским национальным орнаментом — белые ромбы на сине-зеленом. Вот так-то. Инструкция…

Итак, кибера я не нашел. Зато нашел Оллу. То есть еще не Оллу, а просто дрожащий комочек, забившийся в кусты. Она кинулась было в сторону, но влетела в колючки и застряла, так что мне пришлось еще и распутывать это плачущее и царапающееся, а потом и встряхнуть покрепче, чтобы утихло. Девочка. Лет десять, может, чуть больше. Бросились в глаза волосы: длинные, чуть вьющиеся, тепло-золотого цвета. Аришкины волосы. Только очень грязные, слипшиеся: видимо, по лесу девчонка пробродила дня два, если не три. Глаза тоже дочины, я даже замер, когда увидел; редкие глаза: не синие, и не серые, и не зеленые, а всего понемножку, и все переливается. И в глазах этих — такой страх, что мне стало не по себе. Она подергалась, слабо пища, и обвисла. Глаза потускнели. Тяжелейший шок. И переохлаждение.

Но я недаром Ирруах дан-Гоххо! Мы, западные люди, издревле сведущи в искусстве отпугивания смерти, а матушка моя, к тому же еще и урожденная дан-Баканна, чей род спокон веку славился любовью к наукам. В общем, я — хороший лекарь. А кроме того, сотрудники ОСО сдают экзамен по мануальной терапии, причем с некоторых пор на задание, кроме пальцев да пары иголок, не позволяется брать ничего. Перестраховка после грустной истории с утерянной аптечкой. Начальство упростило себе бытие, здраво рассудив, что тот, кто умеет пальцем успокоить человека часа на четыре, обязан владеть и обратной методой.