Возвращение к звездам: фантастика и эвология - [156]

В возникших условиях задачи пилотируемой космонавтике диктовала практика. Традиционная ненадежность советской радиотехники послужила одной из основных причин создания в СССР пилотируемых орбитальных станций, и именно эти станции оказались эмблемой и основным содержанием третьего этапа космических исследований. После непонятной катастрофы Союза-11, после ряда крупных неудач с первыми «Салютами», система «транспортный корабль — пилотируемая станция» обрела надежность железнодорожного экспресса. И здесь, разумеется, выяснилось, что значение долговременных орбитальных станций выходит далеко за рамки регламентного обслуживания автоматики, предназначенной для решения военных и простейших инфраструктурных задач. Конец семидесятых — начало восьмидесятых годов — это интереснейшие орбитальные исследования в области биологии, медицины, физики полупроводников. Всерьез обсуждался вопрос об орбитальном производстве сверхчистых материалов.

На этом этапе США бессмысленно потеряли темп. Лунная программа не получила развития, а в создании космических поселений американцы не преуспели: и станция «Скайлэб», и одноименная программа носят все черты плохо продуманной импровизации[222]— трудно вообще понять, зачем НАСА понадобился этот сомнительный проект.

С 1981 года началась эксплуатация системы «Space Shuttle», создание которой было начато еще при «Аполлоне» и фон Брауне. Конструктивная идеология «челноков» относилась к эпохе Лунной гонки: подобно английским линейно-легким крейсерам серии «Фьюриес», «шаттлы» вошли в строй, когда сражение, ради которого они проектировались, давно закончилось. Как и «фьюриесы», «челноки» оказались «белыми слонами» — в новых исторических условиях перед ними не было задач, оправдывающих высокие эксплуатационные расходы и низкую надежность[223] кораблей.

Первоначальный замысел предусматривал постройку шести «шаттлов» и двух аппаратов принципиально нового типа. Речь шла об орбитальных «космических буксирах» с двигателями на ионной тяге. «Буксиры» предназначались для перевода «челноков» с низкой круговой орбиты на геостационарную орбиту, а при необходимости — и на селеноцентрическую. Система «Space Shuttle» + «Space Tow» была прекрасным инструментом для освоения Луны. Велись эскизные проработки и по Марсу.

В реальности, однако, ни один «Шаттл» не побывал даже на высокой околоземной орбите, не говоря уже о прочих воздушных замках. «Буксиры» были сначала отложены, а затем и вовсе исключены из программ НАСА, флот «челноков» создавался более десяти лет и так никогда и не достиг штатной численности в шесть аппаратов.

Как результат, США получили сложный, дорогой и небезопасный в обращении аппарат, способный доставить в космос 6–8 человек и 29,5 тонны груза. В «третью эпоху» пилотируемой космонавтики такие возможности были избыточны:[224] «нормальный» экипаж долговременной космической станции — это 2–3 человека.

Этап ДОС, начавшийся в 1971 году, продолжается в мировой космонавтике по сей день. В последнее десятилетие он приобрел международный характер — в связи с окончанием «холодной войны» и крахом СССР.

2

Кто-нибудь из читателей этой статьи способен на память назвать имена тех, кто сейчас находится на МКС? Ну хотя бы сказать, сколько их и из каких они стран?

Этот простой тест позволяет оценить современную меру популярности космических исследований. Большинство людей просто ничего не знают о них. Меньшинство знает и считает совершенно бессмысленными. «Человек уже сделал свое дело в космосе».

Что ж, катастрофа «Колумбии» — как ни цинично это звучит — пришла вовремя. Она прервала обычную космическую рутину и поставила под сомнение программу ДОС, вяло развивающуюся более четверти века. Когда-то С. П. Королев считал, что эта программа станет плацдармом для следующего шага — освоения «малой системы». Сейчас плацдарм оборудован со всеми удобствами. Жаль только «в текущей версии истории» он, надо думать, использован не будет.

Гибель «Колумбии» в резкой форме поставила перед человечеством вопрос «зачем?» Если пилотируемые исследования продолжаются «просто так», или «по традиции», или потому, что надо как-то использовать созданную ранее дорогостоящую технику, то вот вам цена традиции. Семь человек.

Если же эти полеты кому-то и для чего-то действительно нужны, если у них есть реальная цель и, следовательно, можно говорить о некой стратегии, то эта стратегия должна содержать вразумительный ответ на вопрос: зачем человек находится в космосе, хотя уровень риска таких полетов составляет 2 %, что очень много?[225]

3

Вопрос, конечно, носит трансцендентный и личный характер. Тем не менее на него можно дать ответ, который претендует на статус объективного. Если этот ответ и не содержит в себе истину, он, во всяком случае, является вызовом возобладавшему здравому смыслу.

Тридцать пять лет назад, когда имена космонавтов и названия космических кораблей были на устах у всех, любой школьник понимал, что такое часовые пояса, и мог объяснить, как широта тропика и полярного круга связана с наклоном земной оси к плоскости эклиптики. Кроме того, он знал географию: наглядно представлял себе океаны и материки, острова и проливы, природные зоны и экономические районы.