Возвращение - [19]

— Деваться мне, и впрямь, некуда, и гарантировать результат я, понятное дело, не могу. А в уме держать наш разговор буду. Так что, выходит, согласен.

— Давай паспорт, сниму копию, оформлю регистрацию. А тебя Семен проводит, покажет, что и как. Обязанности управляющий нарежет. Но, думаю, напоминать не нужно, о нашем разговоре ничего и никому. Это, к слову, скорее в твоих интересах.

— Да как не понять? Все ясно.

— А куда, кстати, старый садовник делся?

Николай Григорьевич помялся: — При взрыве зацепило. Наповал. Ты, случаем, не суеверный?

— Нет, вроде. Не замечал. Только тут такое дело…

— Да? — с готовностью вскинулся бывший чекист. — Если имеются нюансы, лучше на берегу разъяснить. — Рассказывай.

Георгий снова опустился в нагретое кресло: — В общем, контузило меня не в морпехах, а в Афганистане, я в восьмидесятом добровольцем в ограниченный контингент попросился. Служил, вроде, неплохо, три награды имею, только все из головы вышибло. Как в восемьдесят третьем накрыло, так до прошлого месяца и просидел, в общем, ничего из тех лет не помню. Ни перестройки этой, ни после. Да и Афган, если честно, как в тумане.

— Это новость… — озадаченно потер лоб Николай Григорьевич. — Хотя, вижу, сейчас ты точно не дурак. Сообразил, что я тебя по Министерству обороны пробивать стану, вот и признался? Так?

— Ну, и это тоже, — Георгий вздохнул. — Мне вообще сейчас мало что в переменах понятно. Путаюсь. Вычислить меня раз плюнуть.

Аналитик раздумчиво покатал в ладонях трубку сотового телефона. Наконец поднял глаза: — Что ж, раз ты начистоту, тогда сделаем иначе: — Нет с этой минуты Георгия Сергеева. А есть… — он встал и вынул из маленького неприметного сейфа папку, — бывший уголовник. Сиделец со стажем, Иван Морозов. Кличка Мороз. Лютая личность, скажу, в свое время была. Сгинул, правда, давненько уж как сгинул. А вот бумаги его у меня сохранились. Служба позволила, прибрал, на всякий случай. Вот и пригодились. Я тогда одну хитрую зону курировал… — он поперхнулся. — Впрочем, это неинтересно и к делу не относится.

— Личное дело, приговор, и все такое. Почитай, запомни. А я уж твою личность постараюсь в поместье осветить любо-дорого. А что, такие легенды иной раз крепче стреляют. Уж поверь опыту, — Николай Григорьевич пролистал бумаги. — Сидел ты, Ваня, за бандитизм и прочие варварства очень долго, а если точнее, полную двадцатку. В таких местах, где никто из местных и близко не был. Старых его подельников встретить можешь не опасаться. Те под "вышку" крутанулись. Один Ваня по малолетству на четвертной соскочил, а на зоне той в начале девяностых беспорядки случились, бунт. Так почти весь списочный состав под автоматы лег. Тогда и сам Иван сгинул. Так мы и дикость твою в новой жизни замотивируем, и лишний раз без нужды не полезет никто в душу. И противнику такого кадра вербануть сладко покажется.

Алексеев щелкнул пальцами: — Тут тонко сработать нужно, очень тонко. Все знают, что я "урок" по жизни терпеть не могу. Поэтому сыграть треба чисто. Но это мне предоставь, я на этом деле все зубы съел.

— Иди, в коридоре обожди, а я пока поговорю с кем надо, — он глянул на экран телефона, набирая номер.

Ждать не пришлось. Начальник службы безопасности вышел из кабинета, аккуратно, на два оборота закрыл неприметную дверцу и, кивнув Гоше.

— Сейчас сыграем. Если все как надо пройдет, считай, дело сладилось, — бросил он на ходу.

Выйдя на широкое крыльцо, Георгий увидел, что посреди площади, рядом с отключенным на зиму фонтаном, стоит здоровый грузовик, в кузове которого находится пресловутый кусок гранита.

Рядом с необычным грузом стояло два десятка мужчин и женщин, крепко смахивающих на обслугу.

— "Народ для разврата собран", — негромко процитировал Николай Григорьевич Шукшина.

Внезапно насупился и грозно уставился на спутника: — Идем, покажешь, чего вы нам привезли, — строго приказал он.

— Что это? — уставился на камень толстяк, когда они приблизились к машине. — Вам что заказывали? Черный гранит, а вы какое-то дерьмо пригнали? Колотое к тому же.

— Мое дело привезти, — нахмурился Георгий и, повинуясь одобрительному взгляду, закончил: — Ты, начальник, не шуми, я свою деляну чисто исполнил.

Дверь в дом отворилась и на пороге возникла одетая во все черное женщина. Довершал траурный наряд шелковый темный платок.

Следом, прикрывая хозяйку, двинулась пара охранников.

— Что случилось? — бесцветным голосом поинтересовалась вдова у Николая Григорьевича.

— Говорил я, Мария Игнатьевна, не стоит с "криминалом" дел иметь, все испоганят. Булыжник какой-то прислали. А этот стоит, глазами лупает, — он ткнул толстым пальцем в сторону Георгия.

— Погоди, Николай, сейчас разберемся, — хозяйка внимательно осмотрела камень. — Нормальная заготовка, мне кажется, хотя… скульптор пусть глянет, он разберется. — Вдова глянула на Георгия. — Этот, что ли, привез?

Тот молча кивнул.

— Вот что… Как тебя звать? Георгий. Пока суд да дело, пока скульптор определится, здесь подождешь. Если все нормально, вопросов не будет. Отправим с почетом, а коли нет. Сам своим хозяевам расскажешь, почему мы им оплату придержали. А чтоб не скучно было, по хозяйству поможешь.