Возвращение - [34]

– Видишь ли, малыш, эти грибы из разряда тех, чей специфический вкус человек успевает оценить лишь однажды, – заметила я, немного преувеличив силу яда мухомора. Хотя в здешних краях мои слова вполне могли оказаться правдивыми. – Окажи услугу, проверь, в других чугунках у нас на столе тоже мухоморы или другие подозрительные добавки имеются?

Сильф отсалютовал и ринулся, не щадя живота и носа своего, дегустировать продукты. Оказывается, малютке было достаточно слизнуть несколько капель густого соуса, чтобы распознать состав целого блюда. Озабоченный нашим самочувствием, он не тратил времени на то, чтобы смаковать еду. Мужчины молча следили за крылатым дегустатором, перечисляющим ингредиенты, вошедшие в пищу, только Гиз сдержанно поинтересовался:

– Что ты собираешься делать?

– Дожидаться результата экспертизы, – ответила я.

– И?.. – заломил бровь киллер, будто понял значение слова «экспертиза», а может, и правда понял, мало ли где ему заказы выполнять доводилось. Только спрашивать было без толку, все равно ничего не расскажет, станет молчать как партизан на допросе у фашистов.

– Понять, собирались отравить только меня или вы тоже были назначены в жертву. И если отрава ждала только меня, разобраться, случайно или намеренно это сделано, – вздохнула я и снова отпила из кружки. Компот Фаль проверил в первую очередь и установил, что напиток безвреден, а то я уже прикидывала, сколько в сумочке таблеток активированного угля.

С отведыванием остальных продуктов мотылек справился в считаные минуты. Никаких иных пакостей, кроме мухомора в моей порции, обнаружено не было. Настала пора эксперимента. Я коротенько обрисовала сценку, каковую намеревалась разыграть, и убрала укрывающее заклятие. Отхлебнув еще глоток, пододвинула было к себе чугунок с грибами, понюхала, сморщила нос и, весело посмеиваясь, спросила:

– Фу, укроп, терпеть его не могу, Кейр, хочешь мою порцию?

– Давай, – небрежно согласился заправляющийся мясцом и грибками одновременно телохранитель и, не прекращая жевать, потянул к себе чугунок.

– Ой, в соус муха залетела, и как они, твари, всюду влезть умудряются! – рванувшись к столу, фальшиво завопила Дуница и выхватила емкость прямо из-под носа телохранителя. Взгляд ее стал почти безумным, руки с короткими чистыми ноготками подрагивали, впрочем, чугунок она держала, крепко прижав к себе. – Надо заменить! Сейчас другой принесу!

– Принеси. – Я внимательно посмотрела на девушку.

Она моргнула, и руки бессильно разжались, опустив ношу на край стола.

– Ты все знаешь, – прошептала хозяйка, подтвердив правдивость старой пословицы: «На воре и шапка горит».

– Знаю, – вполне миролюбиво заявила, решив, что такие интонации дадут лучший эффект, чем крики и скандал. – Присядь.

Лакс ногой скорее пихнул, чем двинул в сторону девушки табурет, и она рухнула на сиденье, будто ноги подломились. Спросила слабым, безжизненным голосом:

– Страже меня сдадите или сами убьете?

– А смысл, – пожала я плечами. – Чтоб брат твой малолетний круглым сиротой остался? И кто будет свинину и грибы в Коробах проезжим готовить? Скажи лучше, ты веришь в то, что конец жизни земной – не конец для души человека? – спросила, ощущая легкую неловкость, будто какую идиотскую проповедь Белого братства или Свидетелей Иеговы для промывки мозгов затеяла.

– Конечно, – хмуро и недоуменно согласилась «Дунька», не понимая, чего ради я такие расспросы веду и вообще пребывая в некотором ступоре после действий в состоянии аффекта. Не верилось мне как-то, что деревенская девчонка, может, моя ровесница, а может, и моложе, детально спланировала потраву и хладнокровно осуществила ее. Да и не трясутся руки у хладнокровных убийц. Вон у Гиза, когда меня убить собрался, не тряслись.

– Значит, в то, что душа твоего отца, покинувшая бренную землю, где-то пребывает и, возможно, наблюдает за любимой дочкой, ты веришь, – довольно констатировала я. – Как, по-твоему, батька радуется твоему намерению отомстить, убив первого попавшегося мага?

– Н-нет, – признала Дуница, и слезы потекли из глаз крупными каплями. – Папка добрый был, никогда обиду подолгу не держал. Даже задарма, бывало, кормил тех, кто заплатить не мог.

– Тем не менее ты хотела моей смерти. Ну откушала бы я грибов и померла, стало бы тебе легче, коль на труп магевы плюнуть смогла бы? – уточнила с каким-то удивительно отстраненным для потенциальной жертвы интересом.

– Я не-не знаю, – прошептала девушка, вздрогнула, точно воочию представила красочную картину, и пробормотала: – Только увижу кого из вас, прямо сердце заходится и такая злоба берет. Как в тумане красном все, я ж грибы-то на настойку собирала, спину растирать дядьке Гжелу, а как вас увидела, так уж ни о чем думать не могла…

– Ты считаешь, что маг нарочно гулял где-то далече, дожидаясь, пока яд грибов подействует и твой родитель умрет? – зашла с другого бока.

– Не знаю, – угрюмо шепнула Дуница и упрямо продолжила, видно, уж тысячу раз проговаривала эти упреки про себя: – Вы ведь все можете, почему же он не пришел?

– Девица, магия в принципе ничем не выше воинского умения или, скажем, твоих талантов к готовке. Вся разница только в том, что дар к магии в некоторой степени изначально присущ тому, кто занимается колдовством. Но ведь и готовить, почитай, все могут, одни лучше, другие хуже, кто-то будто чует, когда огонь утаить надо или кастрюлю с печи снять, знает, сколько соли и трав сыпануть, а у кого-то вечно горелая да пересоленная стряпня получается. Так и с нами. Магия, увы, не всесильна, и люди, ею обладающие, не всемогущи, хоть кое-кто и притворяется таковым. – Я развела руками. – Мы ошибаемся, обманываемся и опаздываем, как все другие. Только ошибки наши и опоздания имеют куда более значительные последствия, чем пригоревший обед, но совсем избежать их невозможно. Мы не боги!