Возвращение джинна. Последний джинн. Джинн из прошлого - [299]

С дверью в рубку управления пришлось повозиться.

Инк не хотел открывать люк, получив приказ кормчего, и с ним Игнат схватился всерьёз, щедро расходуя свою энергию и ещё больше энергию Антона. В конце концов он нащупал нужные исполнительные контуры Цзе Дуна и мощным усилием мыслеволи стёр «вирусные» программы, заставляющие инк подчиняться командам Ульриха.

Люк открылся.

«Лилия пришла в себя», – доложил бледный от возбуждения и потери сил Антон.

Игнат и сам услышал-увидел-почувствовал биение мысли очнувшейся девушки и послал ей «поцелуй» пополам с предупреждением: «Не двигайся, набирайся сил, не показывай, что ты в сознании, мы близко!»

В рубке было темно, светились лишь угольки-индикаторы по контурам кресел, да в стыках стен тлели красные световые нити. Но темнота не помешала молодым людям разглядеть витсов, застывших у кресла, в котором сидела Лилия, и стоящего к ним спиной Ульриха Хорста. Плечи бывшего узника Гуантанамо содрогались, будто он плакал.

Десантники переглянулись, подумав об одном и том же.

Но Хорст не плакал, он смеялся!

– До чего же ты мне надоел, младший! С каким удовольствием я уничтожу тебя на глазах у твоей женщины!

– Ты проиграл! – звонко прокричал Антон.

Ульрих обернулся.

Игнат вздрогнул.

На него смотрел не человек, а некое существо, имеющее человеческий облик, наполненное мятущейся в его глубинах тьмой! У этого существа были глаза, но они тоже источали тьму и напоминали провалы в глубины неведомых эмоций.

Ульрих раздвинул губы в своей обычной язвительно-пренебрежительной улыбке.

– Ты даже не представляешь, младшенький, что я из тебя сделаю!

Пол рубки сотрясся, стены обежала волна искривления, повеяло холодом.

– Ты и твои родичи перебегали мне дорогу множество раз, преследовали, стреляли, пытались засадить в тюрьму, убить, а я всё ещё жив и на свободе! Но теперь я буду вас судить, я буду решать ваши судьбы, я буду мучить вас так же, как вы мучили меня!

– Ты мучил себя сам!

Новая волна искривления поколебала рубку. По нервам словно плеснули кипятком.

Игнат испугался, что Лилия выдаст себя, но девушка выдержала ментальный удар по нервной системе, продолжая лежать в кресле с закрытыми глазами и безжизненно раскинутыми руками.

– Но прежде чем я превращу тебя в плесень, младшенький, посмотри, как мне станет служить «спящий джинн»!

Стены рубки растаяли.

Помещение залил невесомый серебристый свет, источаемый близкой Луной.

– Сегодня двадцать второе июля, – продолжал Ульрих, «ворочаясь» внутри себя; впечатление было такое, будто он примеряет человеческое тело. – «Джинн» или Демон, как его называли, скоро выйдет на Углич, и я с ним законтачу. А заодно посчитаюсь с твоим прадедом. А то он возомнил себя спасителем человечества.

Антон вдруг фыркнул.

Ульрих посмотрел на него с недоумением, выгнув брови.

– Я сказал что-то смешное?

– Вспомнил старую пословицу: человек – сам пипец своего счастья.

– Это ты о себе, умник?

– Это я о вас, Владыка.

– Его это изречение не касается, – разжал губы Игнат. – Он давно перестал быть человеком.

– Ну, до чего же вы правильные, Ромашины, – саркастически воздел руки к потолку Ульрих. – Хотел бы заметить: мой дед Селим тоже не человек, но его вы почему-то привечаете, а меня нет.

– Потому что его невозможно упрекнуть в бесчеловечности, а ты упорно добиваешься звания преступника всех времён и народов.

– Ну, до моих великих предков мне далеко, как и до ваших.

– Может быть, уточните, кого вы имеете в виду? – вежливо спросил Антон.

– Гитлера, Сталина, американских президентов, истребивших даже не тысячи – миллионы людей по всей Земле при насаждении демократии. Но прочь философствования, смотрите! Цзе, шпуг к Земле, зависни над Угличем.

Луну стремительно отнесло назад, отчего она за несколько секунд из огромного поля, серебряного, в рытвинах и тенях, превратилась в круглый щит, исчезающий в темноте. Зато справа возникло размытое голубое марево, превратилось в край планеты, и фрегат нырнул в её атмосферу, как ныряльщик в воду с обрыва. Планета расползлась в стороны, объявилась округлой зелёно-коричневой твердью, испятнанной облаками.

Движение замедлилось, не ощущаемое внутри кокона рубки: он был защищён компенсаторным полем антигравитации. Не будь его, люди оказались бы размазанными по стенам от удара чудовищного ускорения, позволившего кораблю пересечь триста тысяч километров за двенадцать секунд.

Внизу показались бликующие стёклами глыбы и башни города.

– Таунлок Российской Федерации Торжок, – доложил инк фрегата по-английски.

Мелькнула змейка реки, стали видны купола старинных церквей, а в центре города – гигантское дерево высотой в километр, напоминающее издали баобаб. Причём деревом этот объект не был, просто земля с домами, лесом и рекой оформилась в «дерево», вспучилась, вылепилась подобием ствола и ветвей, да так и застыла, сохранив здания, сооружения и часть русла реки. Венчал «баобаб» музей Пушкина, поднятый на высоту километра и не развалившийся при этом.

Проявились – в виде призрачных фонариков – и корабли флотов Земной Федерации, поднятые по тревоге и надеявшиеся остановить грозного невидимого пришельца – Демона, уже наделавшего немало бед на Земле.