Возвращение домой - [82]

— Доброе утро. Присоединишься?

— Но я… — Сара затянула поясок на халате и слегка замялась.

— Давай. Здесь хватит на двоих.

Не сомневаясь в ее согласии, он поднялся, выдвинул для нее стул, а когда она села, налил кофе.

— Я ждал, когда ты проснешься, — сказал он доброжелательным тоном, передавая ей серебряное блюдо, полное тостов с корицей. — Поскольку во время этого путешествия мы должны были соединить медовый месяц с деловой поездкой, я подумал, что сегодня стоит нанести визит вежливости на фабрику. И поскольку мы здесь, следует удостоить вниманием нескольких важных покупателей.

— Прекрасно. Все, как ты скажешь.

На фабрике в Рио-де-Жанейро Сара еще не была. Это послужило одной из причин, почему они выбрали Рио для своего медового месяца.

— Хорошо, как только позавтракаешь и соберешься, мы отправляемся.

За завтраком Рурк говорил о пустяках, Сара настороженно посматривала на него поверх чашки кофе, но ни словом, ни взглядом, ни малейшим намеком он не напомнил о прошлом вечере и об их ссоре.

Перемена в его поведении должна была ей понравиться. Но Сара ничего такого не чувствовала. Рурк держался доброжелательно, но она безошибочно ощущала невидимый барьер, который он воздвиг между ними. Рурк отдалился от нее. В его подчеркнутой вежливости было что-то, чего не было раньше.

В то время как Сара и Рурк завтракали в Рио-де-Жанейро, шериф Буфорд Петри в Хобарте, штат Техас, сидел, откинувшись на спинку стула, и, положив ноги на стол, пил маленькими глотками из здоровенной кружки бурду, которую его помощник называл кофе, и читал отчет, наконец-то полученный от следователей, поработавших на пожаре.

Любой, взглянув на Буфорда, видел в нем этакого типичного провинциального шерифа — неповоротливого медведя в помятом стетсоне и пыльных ковбойских сапогах. Буфорд ничего не имел против. Сказать по правде, он делал все для того, чтобы производить именно такое впечатление. Когда люди не видят в тебе никакой угрозы, они больше раскрываются.

Мало кто понимал, что за этой простоватой внешностью был совершенно другой человек, обладающий проницательным умом и нюхом ищейки. Когда доходило до поисков улик, у него буквально начинался зуд, он рыл, как собака, откапывающая кость, и не отступал до тех пор, пока не находил того, что искал.

Последнюю неделю, с момента пожара на ранчо Кэтчемов, зуд его просто извел.

Когда шериф дочитал отчет, складка между бровями стала еще глубже.

— Дело дерьмо, — резко бросил он.

Предчувствие не обмануло шерифа. Какой-то сукин сын здорово нагадил, и Буфорд Петри, посмотрев вдаль, прищурился.

Его расшатанный старый стул скрипнул, сапоги с грохотом ударились о потертый линолеум.

— Нет, черт побери, не в моем округе! — прорычал он и, схватив телефонную трубку, набрал номер.

После третьего гудка кто-то снял трубку на другом конце и рявкнул:

— Отдел убийств. Детектив Колхаун.

— Эй, Ирландец! Когда ты наконец выберешься порыбачить?

— Буфорд, как ты, старина, черт бы тебя побрал? Как дела в твоей дыре?

— В Хобарте, дурень, — с теплотой в голосе шериф произнес название городка.

— Ну конечно, конечно. Так что случилось? Я тебя знаю, Петри, ты просто так не станешь звать на рыбалку бывшего коллегу.

— Да, но уж поскольку ты сам заговорил… Есть одна проблема. Вся надежда на тебя, парень. Я-то деревенщина, куда мне справиться, а ты весь обмотан всякими проводами, компьютер у тебя…

— Ну дьявол! Снова, да? — взревел Майк Колхаун. — Боже мой, Буф, каждый раз ты начинаешь жевать эту жвачку, а мне приходится отрывать задницу и пахать на тебя все свободное время.

Буфорд хихикнул.

— Считай, что воспитательную работу ты провел. А теперь слушай. Дело в том, что…

С каждым днем сомнения Сары в достоверности сказанного Мэделин росли. Как и чувство вины, что она, возможно, была не права по отношению к Рурку. Ну почему она поверила Мэделин? Злой, завистливой, не делавшей никакого секрета из того, что терпеть не может Сару… Почему она так легко поддалась на ее удочку? И не этого ли добивалась Мэдди? Чтобы совместная жизнь у них с Рурком началась с проблем и неприятностей? Сара несколько месяцев подряд довольно тесно работала с Рурком и Эвелин, все, что она заметила, — взаимное восхищение, уважение, абсолютное доверие. Сара осуждала себя — она вела себя, как пациент у невропатолога: стукнули молоточком по колену, а нога взвилась к потолку.

А тем временем их дела с Рурком были из рук вон плохи. Но как их поправить?

Дни шли, похожие друг на друга, как две капли воды. Они ездили на фабрики, встречались с высокопоставленными людьми в городе, каждый день их куда-то приглашали, поили вином, кормили ужином всякие исполнительные директора с супругами, важные покупатели или партнеры по бизнесу. Они никогда не оставались наедине. У Сары возникло подозрение, что Рурк специально все это устраивал.

Но в толпе или наедине, он был предельно вежлив с ней, как чужой человек, как посторонний. Казалось, пропасть между ними расширялась день ото дня, а Сара ощущала острое чувство потери и печаль.

На четвертый вечер в Рио она очень удивилась, когда Рурк предложил ей поужинать вдвоем в «Ла Тонга», самом новом и самом известном месте в Рио. Ей очень хотелось наконец побыть с ним наедине, но едва они переступили порог ночного клуба, как раздались приветствия — за одним столиком Рурка узнали.