Возвращение Черноснежки - [42]

Колеса большого седана, едущего прямо на него, словно преодолевая заморозку, поворачивались потихоньку, потихоньку, медленно съедая дорожное полотно и сокращая расстояние до Харуюки.

…Уаааа?!

С некоторым опозданием, но все же Харуюки вскрикнул и отскочил назад. И тут же машина исчезла. Ее закрыла собой – его собственная круглая спина в школьной форме Умесато.

Синий мир – не просто взятая из реальности картина. Программа «Brain Burst», взломав сеть Общественных камер, понатыканных повсюду, собирает с них изображения и превращает в созданную из полигонов псевдореальность.

Чуть опустив глаза, Харуюки обнаружил, что его тело стало розовым поросенком. Двигая своим привычным аватаром, Харуюки обошел реального себя и снова увидел белый седан.

Между Харуюки и машиной было всего три метра; автомобиль наискось вылетел с мостовой на тротуар, пробив ограждение. Судя по его скорости – а он по-прежнему медленно, но верно продвигался вперед, – он врежется в Харуюки с Черноснежкой менее чем через десять ускоренных минут.

Чтобы такое могло произойти – как?!

Мысли метались у Харуюки в голове.

В норме автомобиль просто не может сойти с дороги. Потому что, как только ИИ машины обнаружит опасное отклонение от курса, он тут же перехватит управление и, скорректировав направление движения, остановит машину.

Это значит, что либо ИИ этого конкретного седана вышел из строя, либо его отключил водитель.

Харуюки заподозрил, что второе куда вероятнее. Потому чего его уши совершенно не слышали визга шин, трущихся о дорожное полотно в попытке затормозить.

Водитель не давил на тормоз. Скорее, наоборот – он мчался вперед, втопив полный газ.

Это умышленное нападение. Черноснежка уже намекала на такую возможность – «атаку в реальности» со стороны других Бёрст-линкеров.

Кто же напавший – какой-то Бёрст-линкер, принадлежащий к легиону одного из королей? Или же это ученик школы Умесато, тот самый Сиан Пайл?

Похоже, большинство здешних Общественных камер не видело, что внутри машины, поэтому окна салона выглядели непрозрачными. Харуюки смотрел с разных сторон, напрягая глаза, пока не нашел наконец точку, откуда смог заглянуть в салон.

Вытянувшись своим маленьким поросенком, насколько мог, он увидел, что водитель, чуть не врезавшийся головой в крышу салона, был –

– Что?!.

Едва увидев, Харуюки издал потрясенный крик, похожий больше на стон.

В машине он увидел лицо одноклассника, которого мгновенно узнал – и которого желал видеть меньше, чем кого бы то ни было.

– А… Арая?!. По… почему…

Почему он здесь.

После драки, затеянной Араей в школе, его обыскали и нашли в его нейролинкере много всякого, включая противозаконную программу, позволяющую избегать Общественных камер, разные фотографии и даже виртуальные наркотики; так что его тут же без вопросов арестовали. Затем его временно поместили в отделение для несовершеннолетних Управления по дискриминации – и, уж во всяком случае, в школу Умесато он не должен больше вернуться.

Не веря своим глазам, Харуюки заморгал, глядя в сине-ледяное лицо водителя.

Но – пиками торчащие во все стороны волосы, высоко расположенные тонкие брови, изогнувшиеся в жестоком экстазе губы – и чувство страха, непроизвольно вспыхнувшее в Харуюки, едва он увидел это лицо… все это ясно говорило Харуюки, что перед ним действительно Арая.

– Сегодня утром его отпустили под залог.

Рядом вдруг раздался грустный голос, и Харуюки резко обернулся.

Он увидел Черноснежку в образе феи-бабочки; она стояла рядом с ним, закусив губу.

– …Я слышала, его дело будет разбирать суд по делам семьи на следующей неделе, и он получит не меньше года… вот почему я сочла, что об этом человеке можно больше не беспокоиться. Но… подумать только, что он способен на такое…

Сдавленно пробормотав эти слова, Черноснежка опустила длинные ресницы и покачала головой.

– Нет – я должна была это предвидеть и быть настороже. Вовсе не нужно уметь «ускоряться», чтобы напасть на другого… Я должна была знать, что ножа или машины более чем достаточно, но… похоже, по-настоящему я этого не понимала…

Она вернулась к своему обычному тону; ни намека на недавнее детское рыдание не осталось на ее лице.

Нет, просто мне хочется в это верить, тут же поправил свое впечатление Харуюки.

В глазах ее аватара, хоть это и был всего лишь созданный образ, отчетливо читались раскаяние и, похоже, решимость.

Черноснежка медленно закрыла глаза, сделал глубокий вдох и продолжила шепотом:

– Это… это как наказание. Мое наказание – за то, что не понимала сердца людей, не пыталась их понять, но все равно играла с ними ради собственного удовольствия.

– …Чт… что… что ты говоришь?

Лишь эти слова Харуюки с трудом сумел выдавить. Вместо ответа Черноснежка всем телом развернулась к аватару Харуюки, который был вдвое ниже нее ростом, и опустилась на колени.

Подол черного платья распростерся по земле; ее лицо очутилось на одном уровне с лицом Харуюки, и она посмотрела ему прямо в глаза.

– Арита-кун… Харуюки-кун.

Сейчас ее голос звучал гораздо нежнее, чем когда бы то ни было прежде; он ласкал слух Харуюки.

– Прости меня. Это я виновата в том, что так вышло. Но я не допущу, чтобы ты пострадал. Я защищу тебя.