Возвращение - [2]

За свои двадцать шесть лет он не мог припомнить дня, момента, когда бы так ясно открывалось ему, зачем жил, зачем живет, зачем неизбежной старости боится сильнее смерти.

Тунаев и сейчас по большому счету не понимал жизни, но он почувствовал что-то такое, что успокаивало, освобождало, давало силы и Веру. Наверное, оттого, что по-настоящему поверил, что жизнь сегодня для него во второй раз должна начаться снова.

А девушки, поймав на себе его взгляд, притихли. Тунаев часто заморгал и смущенно отвернулся. Но в отражениях стекла подглядывал за их улыбками и перешептываниями.

На вокзальной площади к нему подошли два сержанта милиции. Один рыжий, с узенькими зелеными глазками на круглом, будто у якута, лице, скороговоркой представился и попросил пройти в отделение. Тунаев безмолвно подчинился, по дороге неприятно отмечая, что повели его не в привокзальный линейный пункт, а куда-то дальше, через соседнюю улицу.

Он робко попытался уговорить сержантов отпустить его, не позоря перед людьми.

Один худощавый с темным землистым лицом невозмутимо промолчал.

Рыжий улыбнулся, произнеся маловразумительное: "Сейчас придем... Ничего-ничего...".

Они пришли к старой трехэтажке. Если б у входа не стояли два синеполосых УАЗика с мигалками, вряд ли можно было предположить, что это милицейский отдел. За входной дверью с толстой решеткой их встретил охранник с укороченным автоматом на плече. Жуя резинку, он хмуро, исподлобья, посмотрел на Тунаева, затем, посторонясь, пропустил всех вперед к дежурной части, где за стеклом сидел лысый тучный лейтенант, поднявший трубку одного из нескольких телефонов. Обратив внимание на вошедших, он опустил ее, спросив с кавказским акцентом:

-- Еще один?..

-- Сейчас посмотрим, -- впервые заговорил напарник рыжего.

Они прошли по длинному коридору, по обе стороны которого стояло с десяток дверей, обитых черным дерматином. Тунаева завели в одну из дверей. В небольшой комнате, куда они попали, у письменного стола сидел средних лет офицер, читая книгу.

За все время, сколько Тунаева держали в кабинете, он от книги оторвался единожды, лишь когда рыжий заставил Тунаева вытащить все содержимое из его вещмешка на стол. Посмотрев отсутствующим взглядом, снова уткнулся в книгу.

Не увидев в ворохе тунаевской одежды ничего подозрительного, рыжий буркнул:

-- Карманы тоже покажи.

Тунаев вытащил из кармана горсть масляных тряпок, не выброшенных после чистки оружия, два костяных брелока, несколько автоматных патронов, завалявшихся в тряпках. Напарник рыжего ухмыльнулся, отошел к решетчатому окну, сел на подоконник, скрестив руки на груди.

Рыжий повысил голос:

-- А что у тебя в кармане отвисает? На левом колене? Показывай, показывай.

К автоматным патронам на столе добавились снайперские, большего калибра.

Рыжий с деланной натужностью вздохнул:

-- Эх, ребята, ни хрена вы жить нормально не хотите. Не навоевался еще, дурак? Теперь гарантийно на трешник сядешь...

-- Как?.. -- не понял Тунаев.

-- Как-как?! Да вот так! Хранение боеприпасов -- статья 149-ая.

У Тунаева еще были сомнения, что рыжий шутит -- нельзя человека посадить за такую ерунду! Ему и в голову не приходило, что это может быть преступно. Там, откуда он вышел, оружие было такой же естественной необходимостью, как зонт во время дождя.

-- Да вы что, ребята?! -- не скрывая удивления, оправдывался Тунаев. -Я же их просто забыл... Сами подумайте, зачем мне они нужны?..

Удивление Тунаева росло еще и оттого, что никто не пытался поверить и выслушать. Хотя, казалось, глупо его в чем-то обвинять. Почему этот рыжий уставился на него так тупо? А офицер отстраненно читает книгу. Сержант у окна издевательски ухмыляется...

Тунаев едва сдерживался, чтобы не закричать:

-- За что вы, скоты, хотите меня посадить?! Вы же знаете, что я ни в чем не виноват! Вся моя вина в том, что я в спешке сборов забыл убрать из карманов эти патроны!

Мысли и слова Тунаева перебил невозмутимый голос читавшего офицера:

-- Ребят отблагодари. Они, возможно, тебя и отпустят.

-- Чем? -- зло кольнул его глазами Тунаев.

-- А разве у тебя ничего нет? -- осторожно спросил сержант у окна. -Чего тогда "там" делал? Тебя ведь по разнарядке туда не водили...

Задетый Тунаев резко выпалил:

-- Да бери, что хочешь... Все на столе!

Возникший торг торопливо прекратил рыжий.

-- Хорошо трепаться. Пусть с ним теперь следователь утром разговаривает.

Рыжий, щуря маленькие глазки, внимательно посмотрел на напарника:

-- В отстойник его проводи...

Камера собой представляла душный квадратный каменный мешок с высокими четырехметровыми стенами.

Кроме Тунаева, здесь находились еще трое мужчин. Двое сидели, раздевшись по пояс. Один, в мокрой на спине рубашке, неподвижно лежал на боку, сипло дыша, прислонясь лицом к стенке.

Никто ни с кем не разговаривал. Каждый замкнуто переживал свое здесь появление.

Общими были только долгие вздохи, эхом повисавшие в узких каменных стенах. Сидя на вваренной в стену скамье, Тунаев долго пытался понять, спит он или нет. Ведь бывало, что он не мог проснуться, когда этого очень хотелось. Просыпался лишь, когда окончательно верил, что это явь.