Возвращение блудной мумии - [79]

Облегченно вздохнув — теперь-то мужчины точно не поранят друг друга, да и меня в ванной им не достать, — я одновременно нажала на две кнопки дистанционного управления.

Эффект превзошел все мои ожидания. Несмотря на готовность к началу “психической атаки”, я вздрогнула, поскользнулась и чуть не грохнулась в ванну. Чтобы удержать равновесие, мне пришлось изо всех сил вцепиться в оконный проем.

Стены гостиной сотряс “загробный гомерический хохот”, удачно дополненный “мучительным стоном растревоженного привидения”. Из кабинета донесся иступленный “зов сексуально озабоченного мертвеца”, коридор порадовал “ревом голодного оборотня”, а спальня разразилась чмокающе-давящимися звуками “агонии кровавого вурдалака”.

Подсвеченные лампочками “разноцветные привидения” атомными грибами заклубились в воздухе.

Воодушевленная произведенным эффектом, я нажала на третью кнопку, и мины-сюрпризы взорвались с оглушительным грохотом. Темноту рассекли ослепительно серебристые сполохи, похожие на скрестившиеся клинки в смертельной битве невидимых демонов.

Через гостиную в направлении спальни метнулась тень. На туманном фоне бледно-лилового привидения мелькнули зловещие очертания занесенного для удара огромного мясницкого ножа.

Этого еще не хватало!

Я быстро нажала на кнопку, отключая “мешочки со смехом”.

Из спальни донесся короткий полувскрик-полустон, сопровождаемый грохотом переворачиваемой мебели и звуком падающего тела. Затем наступила тишина.

Неужели Ник и Бонгани, не разобравшись в ситуации, атаковали друг друга? Представив себе последствия, я чуть не завыла от ужаса. Допрыгалась-таки со своими розыгрышами!

Выбравшись из ванны, я дрожащими руками нащупала защелку на двери, открыла ее и выскочила в коридор. Несколько бесценных секунд ушло на поиск рубильника на электрощите. Наконец в квартире вспыхнул свет.

Отбросив в сторону пульт управления, я ринулась в спальню, надеясь, что все обошлось и никакого несчастья не случилось. Надежды рухнули, едва я переступила порог.

Над неподвижным телом распростертого на ковре негра хищно склонился Миллендорф с окровавленным ножом в руках.

— Ой, — сказала я и тихо осела на кровать.

Впервые в жизни при виде покойника у меня закружилась голова. Ощущение было такое, словно я, не желая того, прикончила негра собственными руками. В общем-то, по большому счету так оно и было. Всего десять минут назад Бонгани ссорился с Ником, жарил на кухне отбивные — для меня, между прочим, — и вот он с искаженным страданием лицом лежит на полу и уже никогда не попробует приготовленных Беатрис свиных ушей.

Мысль о том, что Бонгани был врагом, почему-то не утешала. Врагом он, конечно, был, никто не спорит, но вел себя при этом вполне по-джентльменски. Я даже начала привыкать к нему.

Мое горе явно требовало артистического самовыражения. Интересно, как племя тсонга оплакивает своих покойников? Может быть, исполняют какие-нибудь ритуальные песнопения?

— Ай-яй-я-яй-я-яй, убили негра, Убили негра, убили негра, Ай-яй-я-яй-я-яй, ни за что ни про что… — жалобно затянула я по-русски известный шлягер, Как меня только угораздило устроить это дурацкое представление! Чего бы я сейчас ни отдала, лишь бы никогда в жизни не забредать в проклятый магазинчик “убойных сюрпризов” с его самонадувающимися летающими гробами, масками Дракулы и “загробным гомерическим хохотом”!

Негр не может играть в баскетбол, Негр не вкусит свиных у шей…

Интересно, откуда вдруг взялись свиные уши? В песне вроде их не было. Впрочем, какая разница.

Разницы действительно не было никакой, но зато возникла проблема с рифмами.

С “баскетболом” у меня рифмовались “кол”, “мол” и “дол”, а для “ушей” вообще не удавалось подобрать ничего, кроме “вшей”.

Поэт из меня явно никудышный, в сыщики я не гожусь, да и вообще, от меня одни только неприятности.

Негра уже не посадят на кол, Негр не сможет вычесывать вшей…

Нет, это уже ни в какие ворота не лезет. Не ритуальное песнопение получается, а прямо издевательство какое-то над мертвым.

Неудача с подбором рифм окончательно добила меня. Чувство вины стремительно нарастало. Голова кружилась все сильнее. Неужели я собираюсь грохнуться в обморок? Грохнуться мне, конечно, не удастся, поскольку я лежу на кровати…

Я уже почти провалилась в спасительное забытье, когда то ли внутренний голос, то ли остатки здравого смысла напомнили, что в моей квартире только что произошло убийство, и, если не принять срочных мер, Ника на долгие годы упрячут за решетку, да и мне не поздоровится — я вполне могу загреметь на нары как соучастница!

Время для обморока было явно неподходящим, равно как и для ритуальных песнопений. Для начала следовало хоть как-то исправить ситуацию, а потом уже терять сознание, терзаться чувством вины или впадать в депрессию.

Зажмурив глаза, я помассировала виски, стимулируя работу мысли.

"В конце концов, Бонгани был врагом, — Мысленно сказала я себе, безуспешно пытаясь успокоить нечистую совесть. — Он угрожал мне пистолетом, похищал меня, заставлял глотать вредное для здоровья снотворное, и наверняка Именно он бы меня прикончил, не найди я мандалу для мистера Гуманность. Нику, конечно, не следовало его убивать, но в жизни случаются всякие непредвиденные обстоятельства. Имеет смысл посмотреть на все это дело с другой стороны. Как говаривали древние римляне: “Лучший подарок, который ты можешь сделать другу, — это труп его врага”. Будем считать, что Ник, как настоящий друг, сделал мне подарок. Жаль только, что живем мы не в Древнем Риме. Там бы у нас не возникли проблемы с законом. Теперь надо решать, как спасти Ника. Сначала следует избавиться от трупа, а затем каким-то образом объяснить исчезновение негра Кеннету ван дер Вардену. Что бы такое соврать мистеру Гуманность? Ладно, потом придумаю. Избавиться от тела — вот наша основная задача”.