Возвращение блудной мумии - [72]

— Никаких ограничений на передвижения, — подтвердил Бонгани. — Не имеет значения, куда ты отправишься. При необходимости хозяин отыщет тебя даже в катакомбах Бангладеш.

— Разве в Бангладеш есть катакомбы?

— Понятия не имею, — пожал плечами негр. — Это я так, для красного словца завернул.

— Значит, я могу вернуться в Барселону?

— Разумеется, — кивнул Бонгани. — Только я полечу с тобой.

— И я с вами, — икнув, заявил Ник.

— Зачем? — удивилась я. — У тебя и так уже было достаточно неприятностей.

— Из чувства долга, — пояснил Миллендорф. — Я несу за тебя ответственность перед Марио, так что наедине с черномазым я тебя не оставлю.

— Насчет Бонгани можешь не беспокоиться, — возразила я. — Мне уже доводилось оставаться с ним наедине, и ничего страшного не случилось.

— Есть еще одна причина. Поскольку моя жизнь зависит от того, отыщется эта чертова ман-дала или нет, будет лучше, если я лично займусь ее поисками. В Барселоне у меня будет возможность хоть как-то контролировать ход событий.

— И то верно, — согласилась я. — Отличная подбирается команда: негр, расист и роковая шатенка. Может, еще и фашист добавится, если Марио решит присоединиться к нам. Он будет рад тебя видеть.

— Я тоже буду рад его видеть, — язвительно произнес Миллендорф. — Хотелось бы лично поблагодарить друга за то, что он с твоей помощью разрушил мою жизнь.

* * *

Самолет в Барселону вылетал только вечером следующего дня. Перебравший алкоголя детектив проспал почти до пяти. Бонгани устроил мне прощальную экскурсию по окрестностям Кейптауна и даже свозил в Стелленбош, старинный голландский поселок, улицы которого укрывались в тени могучих вековых дубов.

Пообедали мы в рыбном ресторанчике Сай-монз-Тауна — еще одного небольшого городка, раскинувшегося на берегу океана. Терраса, на которой мы вкушали дары моря, находилась напротив главного штаба южноафриканских военно-морских сил. Со стороны океана, словно на выставке достижений военной техники, выстроились военные корабли, серые и самодовольные, как стальные крысы-переростки.

— На яхты смотреть приятнее, — заметила я.

— Лично я бы предпочел любой яхте хороший авианосец, — возразил Бонгани.

— Зачем тебе авианосец? — удивилась я.

— Крутая штука, — мечтательно вздохнул негр. — Вам, женщинам, этого не понять.

— А как насчет Универсальных Сил, управляющих миром? Их тебе не хочется?

— Каких еще Универсальных Сил?

— Разве ты не знаешь? Мандала, которую мы ищем, дает ключ к этим самым силам. Именно поэтому твой хозяин и охотится за ней. Обладая Универсальными Силами, ты мог бы заиметь целую эскадру авианосцев.

Бонгани расхохотался.

— Провоцируешь меня, да?

— Провоцирую?

— Воистину, утопающий хватается за соломинку. Неужели ты всерьез надеешься, что я попытаюсь избавиться от ван дер Вардена, чтобы заполучить какие-то мифические Универсальные Силы?

— Может, они и в самом деле существуют.

— Ты действительно веришь в это?

— Не верю, — покачала головой я.

— Вот и я не верю.

Вернувшись домой, мы с трудом растолкали Миллендорфа и на “Кадиллаке” Бонгани отправились в аэропорт.

Регистрация билетов, таможенный контроль, зал вылета — и самолет, взревев моторами, оторвался от благословенной земли черного континента, унося нас на север, к застывшему в сонной дреме экватору.

— Ты знаешь, что означает “maeana mismo”? — обратилась я к Бонгани.

— Понятия не имею, — покачал головой негр. — Какой это язык? Испанский?

— Испанский. “Маёапа mismo” в буквальном переводе означает “прямо завтра”.

— Намекаешь, что есть еще и не совсем буквальный перевод?

— Вот именно. В подавляющем большинстве случаев “таёапа mismo” означает: “Не исключено, что через недельку-другую, а то и лет через пятьдесят…”

— К чему ты клонишь?

— Вчера комиссар Корралес пообещал мне заняться поисками Евы и Катрин “maeana mismo”, — пояснила я. — Вот я и гадаю, когда, согласно календарю испанской полиции, наступит это долгожданное завтра.

— Кто знает, может, тебе повезло и оно уже наступило.

— Твоими бы устами да мед пить, — вздохнула я.

* * *

— Ну, ты даешь, — восхитился Пепе Тамайо. — У тебя интуиция прямо как у тетки Примитиве.

— Будь так любезен, не упоминай при мне о Беатрис, — поморщился комиссар Корралес.

Мы пили кофе в его кабинете на виа Лайэтана, вернее, кофе пили полицейские. Я предпочла минеральную воду.

С умилением прислушиваясь к прежде столь раздражавшему меня реву мотоциклов, проносящихся под окнами, я размышляла над тем, как приятно оказаться дома, за девять тысяч километров от сдвинутого на Универсальном Могуществе южноафриканского любителя теософии.

Страна, где время замедляет свой ход. Страна, где не принято спешить и напрягаться. Предел мечтаний — обеспеченная старость, вилла с видом на море, бокал красного вина на обдуваемой легким бризом террасе, после обеда — сиеста, после ужина — прогулка по берегу моря. Любовь, танцы, неизменная паэлья, фейерверочное веселье фиесты. Какое, к чертовой матери. Универсальное Могущество? Кому оно здесь надо? И, главное, зачем?

Рядом с забавным толстячком Пепе, с ленивым умиротворением поглаживающим свой округлый животик, мои приключения в Южной Африке казались плодом разыгравшегося воображения. Может, я действительно все это выдумала от скуки?