Возвращение блудной мумии - [55]

Поднявшись на крыльцо, он нажал на кнопку звонка. Из-за двери раздался женский голос, что-то спрашивающий на африкаанс. Ник ответил также на языке буров.

Дверь приоткрылась на ширину накинутой цепочки, и в образовавшемся проеме показалось лицо женщины лет сорока пяти.

Миллендорф вынул из кармана какой-то документ и продемонстрировал его даме. Я решила, что это его удостоверение частного сыщика. Без особого энтузиазма Эсмеральда ван Аахен сняла цепочку и пригласила нас войти.

Гостиная дома была увешана всевозможными шкурами, а на полу, раскинув когтистые лапы и увенчанный кисточкой хвост, покоился лев, вернее, то, что осталось от его былого великолепия.

Предложив нам присесть на покрытую шкурой зебры софу, хозяйка дома расположилась в кресле напротив.

— Вы сказали, что расследуете убийство, — перешла она на английский. — В чем, собственно, дело?

— Речь идет об убийстве Родни Вэнса, — объяснила я. — Это я звонила вам из Барселоны. Вы отказались разговаривать, и мне пришлось прилететь в Южную Африку.

Руки Эсмеральды вспугнутыми птицами взметнулись вверх, судорожно обхватив горло.

— Уходите отсюда.

— Почему? Мы ведь только что пришли, — с пьяной наивностью изумился Ник.

— Неужели вы не хотите, чтобы убийца Вэнса был наказан? — Я попыталась воззвать к гражданскому сознанию бурки-бурячки. — Родни же был вашим другом.

— Я не обязана разговаривать с вами. Уходите! — отрезала ван Аахен и встала.

Я бросила отчаянный взгляд на Ника, мысленно умоляя его что-либо предпринять.

Экс-легионер тоже встал. Слегка покачиваясь, он приблизился к Эсмеральде, взял ее за руку и с громким чмоканьем запечатлел на ее ладони поцелуй. Я поежилась, представив, что за такие штучки пьяный детектив может запросто схлопотать по морде, но, к моему удивлению, бурка-бурячка застыла соляным столбом, глядя на русые кудри и невинно-голубые очи Миллендорфа с недоверчиво-восторженной оторопелостью.

— Мадам! — торжественно произнес Ник, решив закрепить достигнутый успех. — Очевидно, вы чего-то боитесь. Не беспокойтесь. Я сумею вас защитить.

В глазах Эсмеральды отразилась мучительная внутренняя борьба.

— Вы не понимаете, насколько все это серьезно, — покачала головой она.

— Так объясните нам, — попросил Ник. — Сядьте в кресло, расслабьтесь, начните говорить и сами увидите, что все пойдет как по маслу.

Ван Аахен вяло, как тряпичная кукла, вновь опустилась в кресло.

Не выпуская ее руки, Миллендорф уселся на львиную шкуру у ее ног.

— Кто такая Джоанна Мастере? — спросила я.

— Джоанна Мастере? Так Родни говорил вам о ней? — нервно дернулась Эсмеральда.

— Немного, — соврала я. — Почти ничего.

— Так кто такая Джоанна Мастере? — вкрадчиво спросил Ник, накрывая свободной ладонью колено бурки-бурячки.

— Да так, одна женщина, — еле слышно ответила Эсмеральда. — Она уехала из Южной Африки несколько лет назад. Джоанна организовала в Кейптауне группу Творческой поддержки для художников, музыкантов и писателей.

Вытащив из сумочки фотографию Джейн с мандалой, я подошла к ван Аахен.

— Вы знаете эту женщину? Выхватив у меня снимок, Эсмеральда уставилась на него с выражением нескрываемого ужаса.

— Господи! — прошептала она. — Значит, это все-таки правда!

— Что правда? — мгновенно отреагировал Ник.

— Нет, — закричала ван Аахен. Вырвав руку из пальцев Миллендорфа, она разорвала снимок пополам.

— Нет, нет, нет, — стонала она, превращая останки фотографии в бумажное конфетти. Стон перешел в истерические рыдания.

— Убирайтесь! Убирайтесь! Убирайтесь! Я тронула Миллендорфа за локоть.

— Пойдем отсюда. Пусть она успокоится. Детектив задумчиво почесал в затылке.

— Хотел бы я знать, что ее так напугало, — задумчиво произнес он.

* * *

До дома машину вел Ник. Истерика, устроенная Эсмеральдой, слегка протрезвила его. Находясь под впечатлением последних событий, Миллендорф, к моему невыразимому облегчению, отказался от намерения давить всех встречных негров, так что до его особняка мы добрались без приключений.

Потеря фотографии меня не слишком расстроила, поскольку еще в Барселоне на всякий пожарный случай я сделала несколько копий. Несмотря на то что ван Аахен так ничего толком и не сказала, загадка понемногу начала проясняться.

Теперь я была уверена, что Джоанна Мастере и Джейн Уирри — одно и то же лицо. Также было очевидно, что Джейн что-то натворила в Кейптауне, из-за чего была вынуждена сменить имя и фамилию и сбежать из Южной Африки.

Родни не был лично знаком с Джейн, но мог слышать о Джоанне Мастере и ее тайне от Эсмеральды или еще от кого-нибудь. Очевидно, Вэнс вспомнил нечто связанное с Джейн в тот момент, когда Уирри читала главу о своих предках — розенкрейцерах, тамплиерах и прочих исторических личностях.

Используя в формируемых ею группах стандартный трюк с автобиографией, мадам Творческий Блок, сменив фамилию и имя, то ли поленилась, то ли не захотела вносить изменения в столь впечатляющую историю своей жизни.

Знакомая песня про барона де Босолейла, ясновидящую Вивиан и пастуха-чудотворца Корнелиуса Маккормика насторожила Родни, наведя его на нежелательные для Джейн размышления. Чтобы окончательно утвердиться в обоснованности своих подозрений, Вэнс позвонил бурке-бурячке и сразу после этого принялся шантажировать Уирри. Жаль, что я так и не узнала, какую информацию Родни искал в южноафриканских газетах.