«Возвращается ветер на круги свои…». Стихотворения и поэмы - [36]

Похорони бесплодные года;

Но к русской нежности вернуться не пытайся,

Бояся смерти, крови и труда.

1941

2 «О, этот вид родительского крова!..»

О, этот вид родительского крова!

Заросший двор. Поваленный плетень.

Но помогать я никого чуждого

Не позову в разрушенный курень.

Ни перед кем не стану на колени

Для блага мимолетных дней, ―

Боюсь суда грядущих поколений,

Боюсь суда и совести моей.

Над нами Бог. Ему подвластно время.

Мою тоску, и веру, и любовь

Еще припомнит молодое племя

Немногих уцелевших казаков.

1941

3 «Пусть жизнь у каждого своя…»

Пусть жизнь у каждого своя,

Но нас роднит одна дорога.

В твои края, в мои края

Она ведет во имя Бога,

Во имя дедов и отцов,

И нашей юности во имя.

Мы повторяем вновь и вновь

Сияющее, как любовь,

Незабываемое имя

Страны, вскормившей нас с тобой,

Страны, навеки нам родной.

В холодном сумраке Европы

Мы жадно ищем наши тропы

Возврата к ней ― и только к ней ―

Единственной в чужом нам мире:

К родным полям твоей Сибири,

К родным ветрам моих степей.

1941

4 «Так кто же я? Счастливый странник…»

Так кто же я? Счастливый странник,

Хранимый Господом певец,

Иль чернью проклятый изгнанник,

Свой край покинувший беглец?

И почему мне нет иного

Пути средь множества путей,

И нет на свете лучше слова,

Чем имя родины моей?

Так что же мне? Почет иль плаха,

И чей-то запоздалый плач,

Когда в толпу швырнет с размаха

Вот эту голову палач.

Ах, все равно! Над новой кровью

Кружиться станет воронье;

Но с прежней верой и любовью

Приду я в царствие Твое.

1941

5 «Не все, не все проходит в жизни мимо…»

Не все, не все проходит в жизни мимо.

Окончилась беспечная пора.

Опять в степи вдыхаю запах дыма,

Ночуя у случайного костра.

Не в сновиденьях, нет ― теперь воочью,

В родном краю курганов и ветров,

Наедине с моей осенней ночью

Я все принял, и я на все готов.

Но голос прошлого на родине невнятен,

Родимый край от многого отвык,

И собеседнику обидно непонятен

Мой слишком русский, правильный язык.

Чужой, чужой ― почти что иностранец,

Мечтающий о благостном конце;

И от костра пылающий румянец

Не возвратит румянца на лице.

1941-42

6 «Мне приснилось побережье…»

Мне приснилось побережье,

Лед и снег на берегу,

Одинокий след медвежий

На нетронутом снегу,

Неживое колыханье

Ледяных тяжелых вод,

И полярного сиянья

Разноцветный небосвод.

О, как холодно сияла

Надо мною вышина,

О, как сердце мне сжимала

Ледяная тишина.

И, лишенный дара речи,

На снегу я начертал:

Здесь искал с тобою встречи

Тот, кто встречу обещал.

1940

7 «Который день печальный снег кружится…»

Который день печальный снег кружится,

Уже не дни, а, кажется, года

Погребены в снегу ― и никогда

Над нами этот снег не прекратится.

Века, века погребены в снегах,

Столетние сугробы на пороге,

В курной избе Владимир Мономах

Все ждет на юг накатанной дороги,

И вместе с ним потомки Калиты

Конца зимы веками ожидают.

А снег идет. Морозные цветы

Пышнее на окошках расцветают.

А снег идет. Мороз звенит, как медь.

Какие там удобные дороги!

Столетьями Россия, как медведь,

Лежит в своей нетронутой берлоге.

1942

8 «Я только зовам сердца внемлю…»

Я только зовам сердца внемлю

И не кляну свою судьбу.

Господь пошлет ― родную землю

Еще почувствую в гробу.

Из камня дикого ограда

И всем ветрам доступный крест ―

Какой еще награды надо

Для уроженца здешних мест:

Тому, кто с юных лет по миру

Пошел бродить, все пережил,

Все отдал жизни, только лиру

Свою до гроба сохранил.

Ее загробный звук, быть может,

Встревожит чьи-нибудь сердца,

И у креста пастух положит

Пучок сухого чабреца.

1940-42

Прокаженный [22] Поэма

«Мне снился вереск лиловатый…»

Те, te, Asia infelix

tristi deplore querela.

Sybylla (Oracul L.V.)

Мне снился вереск лиловатый,

Непроходимые терны

И солнцем выжженные скаты

Библейской каменной страны.

Я шел с горы, терны кололись,

Но в нетерпенье я дрожал ―

У ног моих Иераполис

В руинах мраморных лежал.

Приют шакала и гадюки ―

Священный град, где Иоанн

Вздымал торжественные руки

Над кровью первых христиан,

Где над апостольской могилой

Шумел печальный кипарис,

И где пророчества Сивиллы

Так безошибочно сбылись.

О, прародительские мифы

И баснословные бои!

Сметая все, прошли здесь скифы ―

Родные пращуры мои.

Кого искать мне на погосте

Столетий, обращенных в прах,

В приюте змей, где чьи-то кости

Лежат в разрушенных гробах?

Но я все шел, все торопился ―

О, как терны мешали мне ―

И путь мой бесконечно длился,

Как может длиться лишь во сне.

И все, что было в жизни свято,

Готов я был легко отдать,

Чтоб только мне сойти со ската,

Чтоб только мне не опоздать.

1 «Его я встретил у пещеры…»

Его я встретил у пещеры,

Где любопытный Апулей

Искал в дыму горячей серы

Дорогу в капище чертей.

И вот ― у розовой колонны,

У входа мрачного в подвал,

Весь в струпьях старый прокаженный

Меня с улыбкой ожидал.

Его я сразу обнял смело,

Коснулся обнаженных плеч,

И страстной песней зазвенела

Его взволнованная речь.

2 «Хвала пришедшему без страха…»

«Хвала пришедшему без страха

Сюда, чтоб видеть наяву,

Как средь кладбищенского праха

Я, славя Господа, живу.

Я ждал тебя, мой друг единый,

Как ждут сияющей весны

В твоей стране, где снег да льдины,

Да несбываемые сны.

Я ждал тебя, пришелец дальний,

Я знал, что ты всегда готов

Довериться высокой тайне

Еще неизреченных слов.

Со мной живут одни лишь звери,

Давно сбежал я от людей,