Возрождённая - [3]

А вообще мне наплевать! Я не собираюсь заставлять себя жить и заставлять кого-то принимать меня в семью. Я хочу лишь одного: покоя в душе и в чувствах. Главное — найти способ. Из моих глаз брызнули непрошеные слезы, и, сжавшись в комочек, я начала заливать подушку и руку мужчины своим горем.

Тут же мужчина за моей спиной напрягся, а после, тихо выругавшись, резко перевернул меня на спину. Теперь я не пыталась сопротивляться и лежала безвольной куклой. Безвольной ревущей, стенающей куклой.

Но долго это не продолжалось, так как резкая и довольно болезненная пощечина заставила меня задохнуться и прийти в себя.

— Сейчас же прекрати истерику! — велел мне мужчина.

Я тряхнула головой, не понимая, кто это и что ему от меня нужно, нахмурилась, но рыдать прекратила.

— Так-то лучше, — испытав явное облегчение, произнес мужчина, выпуская меня из своих объятий.

Внимательный взгляд его серых глаз с серебряными искорками начал меня напрягать. И тут я осознала, что все еще абсолютно раздета, лишь тонкая простыня скрывает меня от его хмурых и задумчивых глаз. Поменяв испуганное выражение лица на бесстрастное, я, придерживая простыню, поднялась с кровати. От бессилия и полного истощения меня покачнуло, и мужчина поспешил меня поддержать, но я остановила его взглядом и, превозмогая боль в осипшем и пересохшем горле, произнесла:

— Прошу, оставь меня, мне нужно побыть одной.

Мужчина тоже поднялся и настороженно поинтересовался:

— Вы уверены, госпожа? — Он протянул мне руку, но я шарахнулась от него, как от огня.

— Да! Прошу, уйди.

— Но…

— Уйди!!! Что непонятного в моей просьбе? — Я непонимающе моргнула, удивляясь внезапному порыву агрессии, и потрясла головой.

Мужчина нахмурился и кинул на меня оскорбленный взгляд. Я лишь плотнее закуталась в простыню, которая уже стала мне родной.

— Как пожелаете, госпожа. Простите за пощечину.

Сероглазый мужчина покинул мою спальню. После его ухода я вновь забралась на кровать и стала выплакивать все, что еще осталось на душе.

Глава 2.

Прошло три или четыре дня после того, как я добровольно заперлась в своих покоях, жалея себя и баюкая свое горе. Странно, но за эти дни ни Айве, ни Славдий не соизволили меня навестить. Хотя позже я узнала, что Айвена все это время отсутствовала и не была в курсе происходящего, а Славдий так был занят собой и своими, пока непонятными для меня делами, что не находил времени для дружеского визита.

Мое одиночество начало меня потихоньку съедать. Я осознала, что порой веду беседы с несуществующими людьми — в основном, с Велиаром. Я пыталась рассказать ему все, что не успела до его исчезновения, поведать ему то, что было для меня важным, и раскрывала ему свои самые потаенные желания. В этот момент мне было так комфортно и уютно в своем вымышленном мире, что я практически не замечала сероглазого мужчины, который был моим единственным слушателем, остающимся в тени и безучастным к моим причудам. Наверное, главная его задача сводилась к тому, чтобы не дать мне наложить на себя руки, но все равно его присутствие стало для меня маяком спокойствия.

Иногда я приходила в себя, в основном, когда сероглазый меня кормил, и тогда серьезно задумывалась о его участии в моей жизни. Однажды я даже нашла в себе силы полюбопытствовать, как его зовут.

— Асмодей, — коротко ответил он, и на этом наш диалог закончился.

Интересно, кем он был для той, другой Миры? Другом? Просто любовником? Может быть, мужем… хотя вряд ли. Могу поспорить, что такой мужчина, будучи ее мужем, не стал бы делить ее с другими. Но долго я об этом не размышляла: когда прием пищи закончился, я вновь закрылась, уйдя глубоко в себя, и уже не реагировала ни на какие раздражители извне.

Поднявшись на ноги, которые затекли настолько, что пришлось пару минут морщиться от неприятных ощущений, я подошла к длинному узкому окну, из которого меня поприветствовал своим великолепным видом Перлитовый город. Величественный, неизменный, превосходный и непревзойденный, во всем своем однообразии белого. Ирония судьбы заключалась в том, что мои покои занимали одно из тысяч помещений в самом сердце «Цитадели зла». А значит, то, что раньше было моей тюрьмой, теперь стало моим домом. Воспоминания о тех жутких вещах, которые вытворял с моим телом и разумом Астар, заставили мое сердце в сотый раз учащенно забиться. Но не более.

На пятые сутки мой разум стал более отчетливо воспринимать действительность, так как я первый раз за все время ощутила болезненный укол и поморщилась:

— Ай!

Я недоуменно взглянула на Асмодея, который держал в руках пустую ампулу, а потом перевела взгляд на свое предплечье, где в месте инъекции выступила капелька крови.

— Что ты мне вколол? — Я попыталась проморгаться, но картинка не исчезла и навязчивый мужчина тоже.

— Можете считать, что это витамины.

— Где-то я это уже слышала. Но зачем?

— Чтобы вам стало легче.

Я издала иронический смешок и попыталась оживить вялотекущие мысли.

— Госпожа, присядьте.

Я повиновалась и потрогала предплечье, где оказалось целое скопление проколов от иглы.

— Госпожа, вы понимаете, что я говорю?

Я кивнула, думая, что мужчина явно не в себе, раз задает мне такие вопросы.