Возраст дожития - [71]

– Нет его, уехал с соседом на пасеку еще вчера, обещал сегодня или завтра утром вернуться.

– Ясно, а ты чем занимаешься? С работой решил?

– Ага, в понедельник выхожу, зарплату называть не буду, не хочу, чтобы ты тут от смеха умер, но это только начало, учти. Лет через десять стану полковником или, на худой конец, майором. А у тебя с работой как?

– Устроился, спасибо отцу, теперь буду вести проект в двух группах. Зарплата тоже не разгуляешься, но хоть какое-то творчество. Ну и частными заказами попробую заниматься. Надо с Маргаритой Викентьевной переговорить, пора вам на более высокий уровень переходить. Или ты с ней больше работать не хочешь?

– Почему, хочу, конечно, только не знаю, смогу ли, позволит ли время. У меня же теперь рабочий день будет ненормированный.

– Ты меня чем-то кормить будешь? А то я сегодня не завтракал, решил хоть несколько дней пожить на природе и рано выехал.

– Сам покормишься, я тут весь в размышлениях… – и Стас рассказал приятелю о вчерашнем визите Саши и о том, что сам надумал после его ухода.

Между тем они сварили кофе, наделали бутербродов и уселись на крыльце завтракать. Утро было пасмурное, прохладное, но дождя не намечалось, и, поскольку до того дни были жаркие, от земли шел пар. Впрочем, птицам и другим животным в деревне это вовсе не мешало. Соседский петух периодически поднимал крик, где-то мычали, где-то блеяли, идиллия!

– Идиллия! – сказал Федор, а потом добавил: – Только уж больно мрачная идиллия, стреляют, душат и еще черт знает что выделывают. Знал бы, ни за что не позволил отцу тут землю покупать. Теперь думай, кого это так переклинило.

– Так Клавдию-то арестовали, она созналась во всем, осталось только с убийцей Сергея разобраться. Между прочим, твой отец для Клавдии Степановны и адвоката нашел, только, насколько я знаю, Саша до сих пор не верит в то, что она могла стрелять в кого-то.

– Да уж, в это трудно поверить, но не мне об этом судить. Давай лучше подумаем вот о чем, мы с тобой вместе будем «гулять» по деревне или по отдельности изображать сплетников?

– Федь, а может, ты один походишь, меня тут за частного сыщика держат, я пытался разубедить ту же продавщицу местную, так она многозначительно улыбнулась и ничего не сказала.

– Интересно, ты же вообще без меня хотел этим заняться, а теперь что, на ходу «переобуваешься»? – Федор чуть не хохотал.

– Да не «переобуваюсь» я, просто было время подумать, и потом, я же не знал, когда ты приедешь, а у Сашки время поджимает, ему надо как можно быстрее найти преступника, вот я и помогаю как могу. – Стас досадливо сморщил нос. – Мне, между прочим, это тоже нужно, для будущей работы пригодится.

– Ты с Сашей поговори сперва, я слышал, в полиции не так просто работать, там только половина времени приходится на всякие отчеты, ты думаешь, они все время только и занимаются, что поимкой преступников?

– Это участковых трясут, а опера более свободны.

– Не уверен, я только знаю, что начнешь ты с писанины и неизвестно сколько так просидишь.

– Если ты решил меня отговорить, то даже не старайся, я готов начать с чего угодно, там посмотрим, куда жизнь повернет.

– Дерзай, а я пока в народ пошел, если уж тебе так неймется, не уверен, правда, что что-то дельное узнаю.

Загрузив в машину несколько канистр с медом и попрощавшись с Русланом Рустамовичем, который забежал на пасеку, пока внуки были с сыном, мужчины отправились домой. Они решили ехать вечером, потому как у Олега Петровича была аллергия на кондиционированный воздух, следовательно, агрегат они не включали, а с утра им бы всю дорогу светило в лицо солнце, в машине стало бы жарко, а разбитая и пыльная дорога не способствовала открыванию окон. Вот и пришлось им ехать совсем поздно вечером, зато Бася спала всю дорогу, разложив свое огромное тело по всему заднему сиденью. Доехали они довольно быстро, минут за тридцать, да и не особенно далеко была пасека от деревни.

– Юра, а как ты это место нашел и откуда у тебя интерес к пчелам?

– Да я думал, как бы сестре помочь, ей ведь и к дочери надо было ездить, и внучку маленькую поднимать. У меня пенсия, конечно, хорошая, и кое-что я скопил за эти годы, но не так много, как хотелось бы. У местных, сам понимаешь, пенсия копеечная, за Машку доплачивают, но и это не деньги, а слезы одни. Клава где только можно подрабатывала, да времени у нее было мало, вот я и придумал медом торговать, в Москву возить, на ярмарке можно дорого продать. А про пасеку я узнал случайно, Савельич половину ульев продавал, я и купил, теперь мы друг другу помогаем. Денег стало достаточно, потому и говорю, что адвоката сам оплачу.

– Может, и мне завести пару-тройку ульев? Я с тобой съездил, как на отдыхе побывал. Только работу я не брошу, люблю, когда из бестолкового, ничего не знающего студента вдруг вырастает грамотный архитектор.

– Нет, брат, пчелы они времени требуют, а как холода начнутся, с ними много возни будет, и ульи надо утеплить, и подкормить пчел, если вдруг им мало еды оставили. Вряд ли ты сможешь часто к ним приезжать. Ведь пчелы – живые, их нельзя бросить и до весны забыть, они, как любая живность, внимания требуют. Давай уж каждый своим делом будет заниматься, ты студентами, а я пчелами и Машкой, когда Юля наконец на работу пойдет.