Вознесение - [119]

Бетани улыбается в ответ — чарующей, чистой улыбкой, которая повергает нас всех в изумление. Я и не думала, что ее лицо способно выражать подобное чувство — дочернюю любовь.

Срывающимся голосом она произносит просто:

— Отец.

Секунда тишины, затем — коллективный выдох. Неожиданно зал взрывается голосами разом заговоривших людей.

Кролл повышает голос:

— Да! Это моя дочь, люди. Мое дитя! Моя милая Бетани. Зло разлучило нас. Но теперь, к великой моей радости, она освободилась от власти дьявола и пожелала вернуться к Богу! — И, сияя, он срывается на крик: — Хвала Тебе, Господи!

Возбужденный шепот плещется в стенах амфитеатра, словно виски в стакане, обрастая все новыми нотами. Похоже, не все разделяют радость Кролла — сквозь ли кующие крики пробивается глухой ропот. Улыбаясь еще шире, Бетани поднимает лицо к небу. На гигантских экранах ее лицо выглядит неожиданно прекрасным. Ее глаза сверкают.

— Скажи им, отец. Скажи им, зачем я здесь.

Кролл поднимает ладонь и, дождавшись тишины, глубоко вдыхает.

— Друзья. Многие из вас слышали о борьбе Бетани со злом и с ее собственными демонами. Многие из вас знают, что она сотворила в прошлом. — Он замолкает. — Как знаю, к великому сожалению, и я сам. — В толпе кивают. — Некоторые из вас воспримут эту новость с недоверием. Но у каждого из нас есть близкие, о спасении которых мы молимся. — Эти слова встречают горячее одобрение толпы. — И сегодня сбылось желание отца. — Лицо преподобного озаряется искренней улыбкой. — Моя Бетани готова попросить у Бога прощения! А наш Бог милосерден!

Молитвенно сложив ладони, Бетани падает на колени и склоняет голову. Теперь на экранах видна только ее щетинистая макушка. Наконец она поднимает блестящие от слез глаза и вскидывает руки. По толпе пробегает искра смятения.

— Я слышу голоса скептиков, — продолжает Кролл. — Но позвольте вам напомнить: Бог милостив и прощает даже тех, кто восстает против Него. Моя дочь — живой пример тому, что изгнать дьявола никогда не поздно. «Итак, покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши, да придут времена отрады от лица Господа!» Бетани, раскаиваешься ли ты в своих грехах перед лицом Господа и всех, кто собрался сегодня в этом зале?

Похоже, они успели увидеться до начала проповеди и отрепетировать разыгрывающуюся сейчас сцену. Интересно, как она убедила его на это публичное «безумие вдвоем»? Хватило ли этой странной, ангельской улыбки, чтобы он ей поверил?

В зале есть люди, которые хотят услышать это из твоих уст. Покинул ли тебя дьявол? Отвечай! — Кролл поднимает руки в воздух. — Скажи им, Бетани! Скажи Богу! Пусть услышат своими ушами!

В амфитеатре раздается рев энтузиазма и несколько предупреждающих возгласов.

Бетани медленно поднимается на ноги и поворачивается к отцу. В ее глазах стоят невысохшие слезы.

— Спасибо тебе, отец, — тихо произносит она, — за то, что согласился меня выслушать. Я знаю, какое горе тебе причинила.

По рядам пробегает сочувственный шепот. Девочка, убившая мать, просит прощения у отца и у Бога, да еще и в такой день, — что это, если не чудо? Стоящий рядом со мной мужчина хмурится и Толкает локтем жену; они обмениваются обеспокоенными взглядами. Зрители начинают смягчаться: две женщины передо мной держатся за руки и тихо перешептываются. Бетани разводит худенькие, покрытые шрамами руки и мед ленно поворачивается, пока ее фигурка не занимает весь освещенный пятачок. Дочь своего отца — теперь это очевидно как никогда. Она унаследовала его дар.

— Да, в меня вселилось нечто ужасное, — говорит она. В ее голосе прорезалась новая, незнакомая интонация. В нем появилась уверенность и что-то, очень похожее на смирение. Энергично покивав, она скорбно вешает голову. Зрители перешептываются. — Нечто настолько уродливое и страшное, что и поверить трудно.

Снова возгласы — смесь любопытства, сомнения, поддержки. Бетани начинает кружить по сцене, грустно поглядывая по сторонам. Ей удалось завладеть вниманием публики.

— Мама с папой пытались меня освободить. Однако, сколько бы они ни молились, оно не хотело меня покидать. Они все испробовали. И с каждым разом старались все больше. Верно, отец?

Лицо Леонарда Кролла все еще сияет, но я вижу мелькнувшую по нему тень. Он неуверенно кивает.

Да, любовь моя. Мы сделали все, что могли, — и я, и твоя мать, упокой Господь ее душу.

— В конце концов им пришлось раздеть меня догола и привязать к лестнице — уже не на пару часов, а на три дня. — Моя соседка потрясенно ахает. — Я вижу, кое-кого из вас это шокирует, но ведь они сделали это ради моего же блага. Да, отец? — Леонард Кролл в ужасе направляется к ней. Бетани жестом его останавливает. — Нет, папочка, позволь мне рассказать им, на что вам пришлось пойти ради моего спасения! Что вы с мамой сделали во имя Господа!

— Да! Давайте дослушаем! — выкрикивает мужской голос.

Теперь Бетани не остановить. Ее голос крепнет, она вышагивает все быстрее, пока не начинает носиться по сцене вприпрыжку.

— Три долгих дня вы держали меня там, в дерьме и моче, не давая мне ни есть, ни спать. Вот как сильна была ваша любовь, и я восхищаюсь вашей твердостью! — Кролл лихорадочно машет звукотехнику, чтобы тот отключил микрофон. Раздается треск, гудение, но Бетани продолжает: — Ты решил изгнать из меня дьявола, потому что дьявол не верит в безвидную и пустую Землю, да во тьму над бездною, да в прочее дерьмо! Только, видишь ли, в чем затык: дьявол верит написанному в учебниках, потому что они не врут — в отличие от тебя!