Вознесение черной орхидеи - [137]

- Разрешаю сесть на бедро. Можешь опереться о пол ладонями! – звучит лишенный каких-либо эмоций спокойный голос, и я ежусь от психологического холода, занимая на широкой подушке более комфортабельное положение, вытянув ноги для быстрого расслабления. Мой взгляд скользит по его спине. Пытаюсь рассмотреть то, что находится на столике, который он сейчас закрыл от обзора своим телом. Эта часть комнаты погружена в полумрак, но я готова поклясться, что различила тусклое мерцание цепи. Острое желание быть скованной, с заведенными за спину руками, открытой его прикосновениям и воздействиям, прошибает горячей волной, но я боюсь озвучить свое желание. Мне не разрешали говорить, это во-первых, а во-вторых, я помню его позицию относительно приверженности правилам – никакой фиксации на первой сессии. Хотя видит бог, я не стану сопротивляться, если он захочет это сегодня сделать!

Я поспешно опускаю глаза и сгибаю ноги в коленях, когда он поворачивается ко мне. Первое правило поведения покорной рабыни или просто страх перед тем, что может оказаться в его руках? Тело напрягается забытым волнением с примесью сладости, когда в поле зрения попадают носки черных кожаных туфель.

- Подними глаза.

Прежде чем соображаю, что именно делаю, нерешительно трясу головой… мне не хочется смотреть. Мое счастье именно в сладком неведении, к тому же я могу догадываться, что у него в руках совсем не букет цветов, как это было на протяжении недели.

За подобный протест в других руках мне бы с легкостью прилетела пара пощечин и жесткая хватка на подбородке. Пытаюсь поднять ресницы, преодолеть зону нового комфорта растворяющей покорности без права смотреть в глаза и принимать тяжелые решения, но, черт, просто не могу себя заставить. Что-то изменилось. Это не страх и не ужас, я не могу подобрать этому никакого определения…

Испуганно охаю, ощутив прикосновение к щеке. Это не его пальцы. Холодный, равнодушный росчерк наконечника…изумленно распахиваю глаза, упираясь взглядом в черную кожаную лопатку стека, скользнувшую к моим губам.

- Я не люблю повторять дважды.

Как быстро штормовые волны абсолютного вожделения сметает зловещий стиль страха перед болью напополам с нежеланием расстроить того, кто в данный момент держит в своих руках весь твой мир, твою волю, твою свободу? У меня не было возможности познакомиться с этим девайсом раньше, но из всемирной сети я узнала, что в плане болевого воздействия он может свергнуть с пьедестала даже кнут. Одного этого воспоминания было достаточно, чтобы я испуганно подняла глаза, встречая его взгляд, который в полумраке показался особенно глубоким и тяжелым. Но, несмотря ни на что, я ощущала себя в безопасности даже сейчас, чувствуя на губах шокирующий холод стека, а в глубине души пронизывающий сканер, взгляда, который, как ни странно, больше не вызывал сухого холода.

- Не бойся. – Наконечник орудия боли почти ласково скользнул по кайме дрожащих губ, задев зубы, когда я приоткрыла ротик, готовая закричать или всхлипнуть. – Ты можешь все остановить в любой момент. Твои стоп-слова?

Язык меня не слушается, я с трудом заставляю себя произнести эти два слова, которыми сегодня не воспользуюсь.

- «Свобода» и «отражение»…

Нежный поцелуй в центр напряженного лобика, ласка трепетного поглаживания по коже головы у корней волос в такт с полукругом стека на моих губах, - поразительно, как ничтожно мало мне надо сейчас, чтобы прогнать неуместный страх ласковым прибоем расцветающего с новой силой доверия. Теряю привкус холодной кожи на губах, это пугающее послевкусие тотчас сметает шквал теплого языка, прорвавшего оборону дрожащих уст. Быстрые толчки в глубину моего ротика с имитацией чувственного полового акта – от одного осознания сладкой развратности этого поцелуя заливаюсь краской до кромки волос, а змейку позвоночника кроет горячая испарина, которая тотчас же остужена хаотичным трепетом распахнутых крыльев. Робко толкаю язычок навстречу натиску неумолимого поработителя, смягчая агрессивную атаку собственными волнами нежности по акватории его морей, расписываясь в осознанной и такой желанной капитуляции. Изумленный вздох я не слышу – я ощущаю его фибрами сознания. Когда двое людей достигают такого единого абсолюта, способность чувствовать друг друга приходит дополнительным бонусом. Протяни руку, и ты прикоснешься к нему настоящему, этому не в состоянии помешать никакая напускная маска абсолютного хозяина жизни и твоей души и тела в данный момент. И самое главное – он не собирается мне в этом препятствовать, более того, он намеренно открылся с этой стороны для меня. Я пойму это совсем скоро, сейчас же бурлящее в крови желание не оставляет места философским умозаключениям.

Несколько уверенных движений, и халат беспрепятственно сползает с моих плеч на пол. Я так увлечена поцелуем, что инстинктивная попытка закрыться исчезает, так и не оформившись в осмысленное желание. Уже не понимаю, от восторга или испуга, всхлипываю в его теплые губы, ощутив спиной прохладу пола. Мои бедра остаются лежать на подушке, колени простреливает мимолетной вспышкой тянущей боли, которую я практически не замечаю. Рельефная тень моего безжалостного Архангела закрывает собой обзор, до которого сейчас тоже нет никакого дела. Моя воля медленно перетекает из губ в его жаждущие губы, и мне не страшно с ней расставаться, потому что я получаю взамен нечто большее, рядом с чем моя беспечная свобода не стояла даже близко.