Возмутители глубин - [82]

Об этих двух атомаринах мир говорил бы седьмой год подряд… Говорил бы с еще большей тревогой, чем о Чернобыле: об американской «Батон Руж» и российской, тогда еще безымянной атомной подводной лодке типа «Сьерра» (по натовской классификации). Они столкнулись у входа в Кольский залив 11 февраля 1992 года, и, если хотя бы одна из них шла с чуть большей скоростью, ядерная катастрофа разыгралась бы неминуемо. По злой иронии судьбы американская атомарина называлась «Красная кнопка» («Батон Руж») — видимо, в честь той самой пресловутой кнопки, на которую должен лечь палец президента в случае ядерной войны, а российской лодкой командовал капитан 2-го ранга Игорь Локоть. Да простится эта невольная игра слов, но врезать локтем по опасной кнопке можно только по роковой случайности, что и произошло в злосчастный февральский день.

Эти строчки я пишу в кают-компании той самой российской «Сьерры», которая протаранила «Батон Руж». Сейчас она снова стоит у ремонтного пирса, но это не аварийный, а плановый ремонт. А я в гостях у ее нынешнего командира, капитана 1-го ранга Соколова. Сижу за очень удобным столиком с видом на благостный среднерусский пейзаж — по берегу реки разбрелись буренки — и не могу отделаться от мысли: что здесь вот точно так же, как на «Комсомольце», стояла бы сейчас черная вода беспросветной глубины, пронизанная жесткими лучами радиоактивной смерти. Непременно так оно и было бы, прибавь тогда Игорь Локоть ходу на узел-полтора или увеличь американец обороты своих турбин. Тогда пронесло. Но кто поручится, что именно в эту минуту в глубинах Баренцева моря не надвигаются друг на друга два стальных атомных айсберга?

С начала 60-х годов и до конца 1986 года столкновения американских и советских субмарин случались не столь редко, как хотелось бы. На этот счет есть статистика, которую провел американский эксперт Джошуа Хэндлер из небезызвестного «Гринписа». Он разделил подобные столкновения на две группы: те, которые происходили в нейтральных водах, и те, что случались у берегов СССР. Последняя значительно превалирует над первой. Почему? Эксперт объясняет это тем, что командование ВМС США осуществляло (и осуществляет) тайные операции под кодовым названием «Хоулистон» с целью сбора разведывательной информации о советском (и российском) флоте в районах его базирования. Американские атомарины намеренно заходили в террводы СССР и даже проникали в акватории военных гаваней. Вот почему столь высок процент столкновений именно у наших берегов. Первый инцендент такого рода отмечен еще в 1965 году, когда американский атомоход пробрался в одну из баз Тихоокеанского флота и, маневрируя в стесненных условиях, задел днище советской субмарины типа «Эхо». В списке Хэндлера немало других подобных инцидентов. Их более двадцати. Об одном из них, пожалуй, самом опасном, рассказывает его невольный участник, контр-адмирал Владимир Лебедько:

— В ночь с 14 на 15 ноября 1969 года я шел старшим на борту атомного подводного ракетоносца К-19. Мы находились в учебном полигоне неподалеку от того места, где Белое море сливается с Баренцевым. Отрабатывали плановую задачу.

Раннее утро. Первая боевая смена готовится к завтраку. В 7.10 приказываю перейти с глубины 60 метров на 70. Акустик докладывает: горизонт чист. А через три минуты страшный удар сотрясает корабль. Люк в носовой отсек был открыт — только что пролез матрос с камбузным чайником, — и я увидел, как вся носовая часть подводной лодки заходила из стороны в сторону. «Сейчас отвалится», — мелькнула мысль. Погас свет, и я с ужасом почувствовал, как быстро нарастает дифферент на корму. С грохотом и звоном посыпалась посуда с накрытого стола, все не закрепленные вещи… Я сидел против глубиномеров. Рядом стоял старшина-трюмный. Даже при скудном свете аварийного освещения было видно, как побледнело его лицо. Лодка стремительно погружалась. Я приказал продуть среднюю цистерну. Тогда ракетоносец стал также круто валиться на нос. Все-таки нам удалось всплыть. Осмотрел море — вокруг никого. Доложил о происшествии на командный пункт флота. Вернули нас в базу. Там уже с пирса оглядел носовую часть: гигантская вмятина точно копировала очертание корпуса другой лодки. Потом узнали, что это был американский атомоход «Гэтоу». Он держался под водой без хода, почему мы его и не услышали.

— Это столкновение, — свидетельствует американский эксперт, — могло стоить планете мира, так как старший минный офицер «Гэтоу», решив, что «красные» подводники хотят потопить его корабль любой ценой, готов был выпустить противолодочную торпеду «Саброк», а следом еще три торпеды с ядерными боеголовками. Командир корабля успел остановить своего сверхрешительного подчиненного. Нетрудно домыслить, что бы произошло, если бы торпеды были выпущены…

— Не так давно, работая в Гатчинском военно-морском архиве, — продолжает свой рассказ адмирал Лебедько, — я узнал, что от нашего удара «Гэтоу» получил пробоину в прочном корпусе. Американский атомоход лег на грунт, и там шла отчаянная борьба за живучесть. Потом подлодка все же вернулась в свою базу. Ее командир, кэптен Лоуренс Бурхард был награжден высшим военным орденом. Нас же не наказали, и на том спасибо… И еще один факт потряс меня до глубины души: оказывается, специалисты установили, что если бы мы шли со скоростью не в 6, а в 7 узлов, таранный удар развалил бы «Гэтоу» пополам. Видимо, нечто подобное произошло и годом раньше в Тихом океане, в 750 милях к северо-западу от Гавайских островов, когда американская атомарина «Сордфиш» протаранила в подводном положении советский ракетоносец К-129, который затонул на глубине почти в пять километров. Честно говоря, мы жалели, что этого не произошло с «Гэтоу». Может быть, тогда до Пентагона дошло бы, что игра в «чей прочный корпус крепче» — опасная игра, и адмиралы с берегов Потомака перестали бы посылать свои атомоходы в территориальные воды России.