Возможны варианты... Книга 1 - [13]

Боли они боятся, и страшно остаться наедине со своим же народом, с теми же западенцами.

Им нечего сказать никакой внятной программы нет и быть не может. Окромя «бей клятих москалей» — что? Вся программа — правильно поделить доход от российского газа. В бумажниках этих ребят и политика и экономика.

Вот еще интересно! Мой паренек беседовал третьего дня с поляком. Ничего серьезного — разведбеседа, изучал. Сам поляк никто и звать его никак — клерк в торговой фирме и без перспектив. Парень мой зевать уже начал, и тут пшек выдал: «Львов был наш и скоро опять наш будет». Знаю — для Центра ничего нового. Но какой цинизм? И железная уверенность! И этот пустяк не единственный. Что за этим? Эмоции?

Я про научный коммунизм знаю мало, но это, вроде, оттуда: идеи становятся материальной силой, когда овладевают массами. Кажется, так. А кто не хотел бы куснуть нашу матушку, в нынешнее–то время? Но самим страшновато! Поляки предлагают себя на убой сами. Гонор шляхты проснулся? Кто ж на Западе таким дуракам не рад?! Не приведи Господь, но если дело дойдет до горячего, все эти реверансы про права человека и уважение к кому ни попадя — по боку. За разговоры о политкорректности будут вешать. И первыми спохватятся англичане. Во Франции зреет что–то вроде бунта. Как–то это связано с Аль Каидой. Но об этом у Гущина спрашивать надо — ему в Париже виднее.

А кто в Европе готов серьезно драться? Пошуметь–пограбить — это пожалуйста. Но уже первая ночь в окопе здорово отрезвляет. Потом убить могут. Надо это им? Самое время вспомнить о героизме польской кавалерии. Вот и хорошо, вот и ладушки! Польско–бандеровское ополчение берет Москву. На дележку добычи подъедут большие дяди.

Лозунг момента: «цивилизационное превосходство». Не знаю, видится ли сожжение православных еретиков правоверными католиками, но о триумфе и банкете в Кремле мечтается!

По проникновению — если последует приказ, я готов. Дополнительного кредита не надо, обойдусь тем, что есть. А решение простейшее — вербовка «под чужим флагом», если дадите добро, разумеется! Других вариантов пока не просматривается, и толку все равно не будет, если уж так, то лучше деньги просто пропить.

Потом долго прокручивали варианты вербовок «под чужим флагом» для краткосрочных тактических целей и варианты подготовки агентуры для долгосрочных целей на оседание, с прицельным попаданием в высшие эшелоны власти.

Первые были важны в свете надвигающейся угрозы, вторые — на случай мирного и логичного развития событий.

Так, наверное, беседуют музыканты или очень увлеченные люди о предмете своей страсти. Три человека, беседующих за столом, представляли три самых верхних этажа политической разведки. Последствия такого разговора по прошествии времени, значительного или не очень, скажутся на решениях и действиях высшего руководства России, от которого зависит самое жизнь ста сорока миллионов человек, голосовавших за президента и вверивших ему жизнь и благополучие своих детей. Офицеры знали цену слову и то, чем им, их подчиненным и доверившимся им людям придется заплатить, чтобы слова были правильными, в очень скором времени.

Лебедев умел кратко и емко характеризовать ситуацию, еще короче формулировал задачи.

Должности собеседников никогда не были синекурой, как и почти любая должность в разведке, но то, о чем говорил директор, нагоняло холода и заставляло выпрямляться спины. Так делает мужик в поле, готовясь принять на плечи тяжкий груз.

Слушая директора, Шульц примерялся к небывалой по сложности задаче и, сжимая кулаки, выращивал в себе уверенность в ее исполнимости. Такие чувства испытывал безвестный комбат Великой Войны, получая задачу на разведку боем. Задачу, которую он выполнит.

Второй вопрос: что будет с его батальоном, в котором он знал в лицо и по имени каждого. И он, комбат, был их командиром. Цену решения такой задачи знают только побывавшие в атаке и схоронившие за окопами врага своих товарищей. Шульц хорошо помнил, как пахнут обломки сгоревших вертолетов, упругую дрожь машины и свой крик на входе в боевой разворот «Ат–така!».

В кругу этих мужиков высокие слова применяли для большого начальства, полагая, что это как раз то, чего них ждут. Так и было почти всегда.

Резидент ответил достойно:

— Я постараюсь.

Прощаясь, Лебедев, видимо, вспомнив, сказал:

— Генерал, позвоните Профессору. Он хотел переговорить с Вами насчет своих торговых дел. Их здорово напрягает ситуация с Балтийским трубопроводом. Вот телефон Ирины Григорьевны. Вы ее помните?

Шульц помнил: Ирина Григорьевна путешествовала вслед за Примаковым по жизни. Привык и доверял.

— Евгений Александрович! Завтра весь твой департамент работает на Берлинскую резидентуру. Покажите все, что так или иначе дополняет «Затею». Кроме агентуры, конечно. Перед отъездом или по готовности ко мне. Ферштейн?

Ну, ребята! С Богом!

На том и попрощались.

Шульц понял: сигнал тревоги прошел.

20.10.2005 г. 16:35 (время московское). Второе Главное управление ГШ ВС РФ. Служебный кабинет начальника германского направления

Первого Управления генерал- майора Куркина Виктора Владимировича.

— С прибытием, Сергей Игоревич.