Возьми меня в Калькутте - [6]

Шрифт
Интервал

Что делать?

Писать, сказал я себе.

Это и друзья подсказывали.

"Не снижай темпа, - подсказывал Юлиан Семенов. - Самое страшное а в нашем ремесле - расслабиться, начать комплексовать, оглядываться. Вкалывай! За одного битого дают 167642987 небитых, (почему-то Юлиану понравилась именно такая цифра). Надобно как в тайге - рубить, рубить и рубить. Тропа-то остается. И главное - никого не слушай. Не слушай никого!"

А я и не слушал.

Я, черт возьми, уже по уши сидел в новой вещи. Я еще не мог четко ее определить, но она уже достала меня. Я еще не видел ее отчетливо, зато отчетливо слышал биение ее сердца.

Сверхзадача?

Не знаю... Похоже, я ее не искал... Похоже, я даже как-то трусовато намекал себе на то, что, может быть, одним из самых важнейщих условий современного искусства является как раз неумение точно сформулировать сверхзадачу.

"Вот-вот, сиди без штанов". - ответила на мои сомнения моя мудрая жена. Загадочная фраза, правда?

Но я от нее отмахнулся.

Вот Миша Веллер пишет: "Любое государство охраняет себя и накладывает запрет на какой-то материал, эта данность принимается писателем к сведению." Наверное, правильно пишет Миша. Но в таких вещах я никогда не доверял ни ему, ни государству.

Ладно, оставим.

Начало 80-х, генсеки мрут один за другим, сухой закон, страна к чему-то прислушивается, а я, так неожиданно споткнувшийся на морском змее, вместо того, чтобы сильно страдать и честно каяться, почему-то ищу все новые повороты в неожиданно открывшемся мне сюжете. Руки чешутся сесть за машинку. Жутко хочется написать что-то такое, чтобы даже чиновники от литературы ахнули...

Но для чего?

Кстати, одна из самых поразительных деталей литературной жизни 80-х это появление каких-то совсем новых молодых и весьма деловых литераторов. Они часто приходили ко мне, неизвестно где добывая адрес. Вот приходил такой литератор, клал рукопись на стол и вежливо говорил: "Геннадий Мартович, прочтите, пожалуйста. Все непроходимое, все, что может помешать будущей публикации, я уже убрал. Но вы тоже взгляните, у вас большой опыт. Я уже показывал рукопись Николаю Яковлевичу и Анатолию Васильевичу. Они указали мне самые непроходимые места. Видите заметки на полях? Я учел каждую. Я и ваши замечания учту."

Я печально вглядывался в немигающие глаза литератора:

"Все замечания учли?"

"Абсолютно все. Вот видите, тут Николай Яковлевич... Тут Анатолий Васильевич... Тут Михаил Петрович... Все убрал, ни к чему не прицепишься..."

"А зачем вам это?"

"Как зачем? Напечататься хочу!"

Очень я боялся молодых литераторов начала 80-х. Больше боялся, чем козней Госкомиздата. Они приходили ко мне, твердо зная, чего хотят, они твердо знали, чего хотели, и я не мог не впустить в дом уже постучавшегося человека.

Одним из таких литераторов был некто М.

Я никогда не знал, в каком городе он живет. Один раз он приезжал из Омска, раза два из Красноярска, все остальные его визиты были связаны с Новосибирском. Но не в этом дело. Где бы он ни жил, главное, он хотел напечататься. Где? Да где угодно. Хоть в "Новом мире", хоть в "Молодой гвардии", хоть в "Знамени", хоть в "Нашем современнике". Плевать, как выглядит печатный орган, кто в нем окопался. Литератор М. неистово хотел напечататься. Он приходил ко мне всегда не вовремя и без звонка, и у меня язык не поворачивался сказать: "А, может, вы зайдете завтра?" Ему нужно было именно сегодня. Сегодня он и приходил.

"Вот моя новая вещь, - твердо говорил молодой деловой литератор М., располагаясь в моем любимом кресле, сгоняя с него моего любимого тибетского кота Гомбоджапа Цыренджаповича. - Вот моя новая вещь. Это роман. Это испанский роман. Это роман из жизни испанской глубинки. Ну, вы понимаете..."

Тогда все говорили на эзоповом языке.

Примостившись на краю дивана, усадив рядом оскорбленного Гомбоджапа Цыренджаповича, я кивал:

"Понимаю."

"Я сейчас прочту вам избранные главы."

"А, может, не надо? - робко намекал я. - Может, вы оставите рукопись и я ее прочту сам?"

"Ну что вы! А интонация? - корил меня молодой литератор М. - Вы же сами меня учили: главное - интонация. Вы же сами меня учили: главное уловить интонацию."

Я вздыхал.

Чему я их только не учил, все равно они предпочитали эзопов язык и отсутствие принципов.

М. начинал читать.

Его испанские романы были вычурны, его эзопов язык запутал бы самого Суслова. По этой причине я не запомнил ни одной его строки, ни одного его сюжета. Просто это были романы о жизни испанской глубинки, и написал их профессиональный хронофаг, состоявший, вероятно, на какой-то специальной службе, руководители которой клятвенно обязались всяческими способами сокращать жизнь таких писателей, как я.

За меня мстил Гомбоджап Цыренджапович.

Гомбоджап Цыренджапович был настоящий кот. Настоящий как Гильгамеш. Он видел все до края Вселенной, он скрытое видел, он все постиг. При этом он весил семнадцать килограммов, левой лапой валил годовалого бычка, маленьким падал в кипящий борщ, выходя из борща преображенным, как герой известной старинной сказки. Призывая Гомбоджапа к обеду, Лида, моя жена, резала ливерную колбасу помельче - мало ли... вдруг Джапик подавится... Пообедав, Гомбоджап выходил на балкон, ловил на десерт глупую упитанную синичку и сжирал ее всю - с лапками и с головой.


Еще от автора Геннадий Мартович Прашкевич
На государевой службе

Середина XVII века. Царь московский Алексей Михайлович все силы кладет на укрепление расшатанного смутой государства, но не забывает и о будущем. Сибирский край необъятен просторами и неисчислим богатствами. Отряд за отрядом уходят в его глубины на поиски новых "прибыльных земель". Вот и Якуцкий острог поднялся над великой Леной-рекой, а отважные первопроходцы уже добрались до Большой собачьей, - юкагиров и чюхчей под царскую руку уговаривают. А загадочный край не устает удивлять своими тайнами, легендами и открытиями..


Костры миров

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Герберт Уэллс

Герберт Уэллс — несомненный патриарх мировой научной фантастики. Острый независимый мыслитель, блистательный футуролог, невероятно разносторонний человек, эмоциональный, честолюбивый, пылающий… Он умер давным-давно, а его тексты взахлёб, с сумасшедшим восторгом читали после его кончины несколько поколений и еще, надо полагать, будут читать. Он нарисовал завораживающе сильные образы. Он породил океан последователей и продолжателей. Его сюжеты до сих пор — источник вдохновения для кинематографистов!


Итака - закрытый город

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Школа гениев

Захватывающая детективно-фантастическая повесть двух писателей Сибири. Цитата Норберта Винера: «Час уже пробил, и выбор между злом и добром у нашего порога» на первой страничке, интригует читателя.Отдел СИ, старшим инспектором которого являлся Янг, занимался выявлением нелегальных каналов сбыта наркотиков и особо опасных лекарств внутри страны. Как правило, самые знаменитые города интересовали Янга прежде всего именно с этой, весьма специфической точки зрения; он искренне считал, что Бэрдокк известней Парижа.


Земля навылет

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Неопровержимые доказательства

Большой Совет планеты Артума обсуждает вопрос об экспедиции на Землю. С одной стороны, на ней имеются явные признаки цивилизации, а с другой — по таким признакам нельзя судить о степени развития общества. Чтобы установить истину, на Землю решили послать двух разведчиков-детективов.


На дне океана

С батискафом случилась авария, и он упал на дно океана. Внутри аппарата находится один человек — Володя Уральцев. У него есть всё: электричество, пища, воздух — нет только связи. И в ожидании спасения он боится одного: что сойдет с ума раньше, чем его найдут спасатели.


На Дальней

На неисследованной планете происходит контакт разведчики с Земли с разумными обитателями планеты, чья концепция жизни является совершенно отличной от земной.


Дорога к вам

Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.


Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее

«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.


Азы

Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.