Возмездие теленгера - [120]

– Сейчас, – отозвался Костя, с любопытством наблюдая за самолетом.

Ему нужен был тот единственный знак, который синхронизирует на земле все: живое и неживое и то, что должно еще произойти.

– Щелкай! – с тревогой сказал Брагин.

– Сейчас, – спокойно повторил Костя.

– Ну щелкай же!!! – в ярости обернулся к нему Брагин.

– Сейчас… сейчас… – пообещал Костя.

Прежде чем третья бомба попала в форт Александр I, он успел щелкнуть тумблером.

* * *

Они стояли втроем на самом гребне Стены. Знакомый КПП был разрушен, и ветер вместе с дождем уносил дым пожарища вдаль.

– Мать моя женщина… Кто же это их так? – спросил Телепень, разглядывая развалины бункеров, которые словно были вывернуты наизнанку. – Похоже, что наши прилетали на вертолетах? – Он посмотрел на Костю, который теперь просто обязан был все им рассказать и объяснить.

– Святые угодники… – Чебот презрительно хмыкнул и тоже посмотрел на Костю.

Их двоих просто распирало от восторга и от радости: спасти Родину – такой шанс выпадает одному человека из ста поколений. Пусть это сделали не они с Телепнем, пусть они просто находились где-то рядом, но ведь они тоже причастны к подвигу! А такой подвиг – это слава на века и медаль на всю жизнь. От славы и медали только дураки отказываются.

Косте было все равно, кто разбомбил КПП. Теперь это не имело принципиального значения, разве что лишний раз погордиться за возрождающуюся Родину. Он оглянулся. Величественный город лежал словно в тумане, задернутый по самый воротник черной, глухой пеленой, насупившийся, совсем не родной, почти чужой. Однако в следующее мгновение все изменилось. Сквозь тучи ударило солнце. Город засиял, засверкал куполами соборов, загорелась Адмиралтейская игла. Блеснула голубая Нева. Серебром развернулся во все стороны Финский залив, и там, в его глубине, где находился Кронштадт, возникла точка, которая стремительно росла на глазах, пока не превратилась в самолет с красными звездами на крыльях, который с ревом пронесся над их головами.

– Ура! – закричали они. – Ура!!!

И были счастливы, как может быть счастлив человек в семнадцать лет.

– Кайманов пошел добивать, – радостно сообщил Чебот и встряхнул черными как смоль волосами, с удовольствием принюхиваясь к пожарищу.

– Не-е-е, – возразил Телепень, – я думаю, что бомбить Девять холмов красных дьяволов. Заводы нам теперь ни к чему.

Они вопросительно уставились на Костю, потому что им было интересно его мнение, но услышали совсем не то, что хотели услышать.

– Вот бы сесть на него и через мгновение – дома, – мечтательно сказал Костя. – А там…

– Это точно… – со вздохом согласился Телепень.

А ведь Приемыш везде прав, сто раз прав. Быть ему атаманом! Быть! Ох, чую, быть! – подумал он.

– К осени дойдем, – уверенно сказал Чебот, который в таких делах любил полагаться исключительно на свои ноги.

– Дойдем, – согласился Костя, поднимая воротник куртки и пониже надвигая «менингитку». А еще он потрогал карман справа – там у него лежала ценная книга, роман Джека Лондона «Мартин Иден», который подарил ему старший лейтенант Брагин. Он пробовал читать его урывками, но разве как следует вникнешь в дороге-то?! И, в предвкушении удовольствия, сказал: – Перекур через каждые два часа.

– А давайте завернем на станцию Пайки, заберем то, что в прошлый раз не забрали?! – предложил Телепень и улыбнулся, радостно поведя своими бабскими плечами.

– Давайте, – сказал Чебот и снова вопросительно посмотрел на Костю, безоговорочно признавая его авторитет и власть.

– Завернем, – согласился Костя. – Для бешеной собаки сто километров не крюк. – А сам подумал с сожалением, что за делами и суетой так и не забежал ни в один из книжных магазинов и что роман «Мартин Иден» он прикончит за два-три дня, а потом начнет заново, потому что хорошие книги читаются всю жизнь.

Чебот и Телепень засмеялись, поняв, что Костя шутит. Потом все трое закинули на плечи вещмешки, оружие и тронулись в путь, оглядываясь до тех пор, пока город не пропал за Стеной, то бишь за обрывом.

– А что дальше было? – спросил Чебот, когда они вошли в сосновый лес и дождь перестал быть таким надоедливым.

– Чего дальше-то?.. – как эхо повторил Костя и помолчал, потому что все еще переживал свой подвиг, но, как истинный теленгер, не показывал этого. – Дальше я этим тумблером и щелкнул. Делов-то…

Он только не рассказал, какого страха натерпелся не от Большакова, не от кайманов и тем более не от штурмовика, а от собственной неуверенности и будоражащих его чувств. Но теперь все было позади. Теперь впереди только огромное, безмерное счастье и Верка Пантюхина, о которой он точно знал, что любит ее на всю жизнь.

– А ракета-то, ракета откуда взлетела? – не унимались Чебот и Телепень.

Дюже интересно им было – такой подвиг, можно сказать, исторического значения, а с ракетами большая неясность.

– Главная ретрансляционная находилась в самом глубоком месте фарватера, – в сотый раз терпеливо рассказывал Костя. – Она лежала там в контейнере и ждала сигнала. А еще три дублировали ее поближе к Большой Ижоре, к Красной Горке, а последняя взлетела из Горавалдайского озера. Это мне уже Захар Савельевич сообщил. Он все знает.