Возмездие - [10]

— Военачальники сделали свой выбор, — наклонил голову Гасдрубал, — теперь все, кто держит сторону сената, враги Баркидов.

— Это так. Но если говорить о кварталах бедноты, купцов или ремесленников, а они составляют основное население этого города, — настоял на своем Федор, — то им никто не предлагал никакого выбора. А если бы предложил, то, мне думается, ответ мог бы удивить сенат. Это мощная сила и ее недовольство только растет. Мы можем использовать ее, приблизив победу.

— Уж не собрался ли ты освободить рабов? — усмехнулся Гасдрубал, снова откидываясь в кресле с высокой спинкой, и нахмуривая свои черные брови, — боюсь, мы к этому еще не готовы. Ты уже и так достаточно нашумел на юге, когда продвигался со своей армией ко мне навстречу.

— Да, я сжег немало поместий сенаторов и распустил их рабов и слуг, — подтвердил Федор, вспоминая свои «революционные» действия, — но это было необходимо. Так мы подорвали власть сенаторов в этих районах. Стоит пообещать народу то, что ему нужно, и он пойдет за нами.

— Может быть, — нехотя согласился Гасдрубал, смерив Чайку взглядом, в котором можно было прочесть озабоченность тем, что Федор слишком много на себя брал, — но не стоит увлекаться этими обещаниями. Сейчас уже не та ситуация. Город мы должны взять, но рабы останутся рабами, кому бы они ни служили. Нельзя обещать им свободу.

— Ганнибал предупреждал меня об этом, — не стал развивать неудобную для столь высокопоставленных лиц тему Федор, тем более, что сейчас его интересовало только одно, как быстрее проникнуть за стену, разыскав там жену и сына, — и я не призываю освободить всех рабов. В Карфагене и без них хватит недовольных политикой сената и римлянами. А оперевшись на таких людей, мы могли бы устроить в городе если не мощное восстание, то хотя бы вызвать панику.

Федор даже встал от охватившего его возбуждения и прошелся вдоль стола, на котором между подсвечниками и кувшинами вина, лежало несколько выполненных на коже карт укреплений великого города и его окрестностей, включая морские.

— Например, мы могли бы вывести из строя источники воды, — предложил Чайка, имевший немалый опыт диверсионных действий в тылу противника, — или устроить несколько пожаров на складах с продовольствием и оружием.

— Ты хочешь отравить воду и поджечь склады? — повторил Гасдрубал, в задумчивости покачав головой, — мысль неплохая. Но, уверен, все они хорошо охраняются. Ганнон и Магон, заправляющие сейчас в сенате Карфагена, тоже не глупцы и понимают, отчего зависит их будущее. Без штурма и прорыва мы не сможем тайно перекинуть через стены даже несколько спейр, чтобы силой захватить их.

Федор обошел стол и приблизился к своему начальнику, остановившись в двух шагах.

— А нам и не понадобится столько солдат. Главное, суметь подобраться к источникам и складам скрытно. Их расположение нам известно. Для этого подойдет небольшой отряд опытных в таких делах бойцов или несколько мелких групп. А помощников можно навербовать на месте. Риск есть, но цель того стоит. Ведь именно для этого мы сюда и пришли.

— Кого ты хочешь послать туда? — не стал тянуть с лишними расспросами Гасдрубал, и так уже уставший от долгих разговоров. Однако, по всему было видно, что его захватила идея устроить серию диверсий, а если повезет, то и восстание в тылу противника, — ведь это дело не простое.

— Если я пойду сам, то смогу все организовать, не сомневайтесь, — выдохнул Федор, взявшись двумя руками за ремень, и затаил дыхание, ожидая ответа. Слишком много зависело сейчас от него.

— Ты хочешь пойти сам? — Гасдрубал поднял удивленные глаза на Чайку, слегка нависавшего сейчас над ним.

Федор, молча, кивнул. Карфагенянин медленно изучил его взглядом, словно пытаясь проникнуть в мозг Чайки, и, постепенно удивление в его глазах исчезало. Видимо, он припомнил, что Чайка уже не раз оставлял свои войска для того, чтобы лично поучаствовать в «спецоперациях». И, хотя такие действия не очень вязались с рангом командующего крупного соединения, которого Федор уже достиг к настоящему моменту, Гасдрубал не выказал особого возмущения. Видимо, вспомнил о тайной страсти своего брата Ганнибала, — тот тоже, если верить передаваемым вполголоса рассказам и однажды виденному в Таранте лично Федором, — любил иногда проникнуть в самую гущу врагов, переодевшись кем-либо из местных жителей, чтобы лично проверить донесения разведчиков и заодно пощекотать себе нервы. А для этого требовалось иногда отлучаться из штабного шатра.

Гасдрубал закончил свои наблюдения и, наконец, проговорил.

— Что же, в этом есть смысл. Если дойдет до восстания, то у него должен быть лидер известный и народу и военачальникам. Твое имя достаточно известно даже римлянам.

Немного помолчав, Гасдрубал, продолжил свою мысль.

— А когда сенаторы узнают, кто именно возглавляет восстание и находится в городе…

— Они начнут искать меня с удвоенной силой. Это усилит панику и отвлечет их от обороны, — осмелился заметить Федор, — все это нам только на руку.

Гасдрубал помедлил еще мгновение, но все же произнес:

— Сколько времени тебе нужно на подготовку?

От радости Чайка едва не выпалил, что готов выступать немедленно, хоть завтра. Но, к счастью, сдержался. Как бы он ни хотел броситься на поиски своей семьи, — находившейся в стане врага, о чем Гасдрубалу тоже могло быть известно, — серия громких диверсий в хорошо охраняемом городе дело не легкое. Это требовало времени и подготовки. Но и особенно задерживаться Чайка тоже не собирался. Война шла не только здесь, но и в Испании, и самой Италии, где был вновь окружен Ганнибал. В любой момент положение могло резко измениться. От того, кто быстрее выиграет свое сражение, сейчас зависело все.